–Воры,– сказал стеклянноглазый копейщик в офицерской шапке. Он посмотрел на сбившихся в группу мезанитов с гораздо меньшим страхом, чем казалось благоразумным, и пожал плечами.– Они все украли еду.
От небрежного тона этого типа Кейл ощутил тягу к насилию. Порыв сжечь свои мысли и свободно воспарить, потянуть за небо и разорвать этих людей на куски был таким же сильным, как и его жажда.
Но Кейл попытался сохранять спокойствие. Он стоял, пристально глядя, чувствуя руку Оско на своем предплечье, словно пытавшуюся успокоить его, и ощутил истину и ужас происходящего. Он уже видел сельскую местность и засуху. Здесь просто слишком много ртов приходится кормить, и люди неизбежно голодают и дерутся, и что бы кто ни делал, этому не положить конец. В такой суровой реальности ему не под силу дать ни справедливость, ни ответы.
Подобное чувство он испытывал, когда узнал, что его братья по флоту не умели читать, или когда огромная волна затопила побережье Шри-Кона, и пока умирали рыбаки, аристократы веселились.
Но по крайней мере, не его отец. Злой колдун Фарахи никогда не бездействовал, если его народ страдал. Он пытался спасти тех, кого мог – даже в ту роковую ночь, когда Кейл переспал с Лани и тем навлек на себя изгнание.
Кейл отвернулся от жуткого зрелища и пошел дальше, мимо умирающих и мертвых, не сводя глаз с дороги. За ним наблюдали, за ним следовала целая армия – нельзя, чтоб его первым же действием в Тонге стало убийство солдат его союзника.
Еще до захода солнца они вошли в Кецру, оказавшись на главной дороге, ведущей ко дворцу. От устья до истока на ней теснились люди, выплескиваясь на боковые улицы, создавая заторы и там.
Оско посмотрел вглубь города и вздохнул; его зоркий взгляд наверняка видел детали, варианты и планы, которые Кейл не мог даже начать формировать.
–Если поведем наших людей в это безумие, много местных пострадает,– сказал мезанит без выражения.
Кейл вздохнул, зная, что воин не предлагал им это предотвратить. Он просто констатировал факт.
–Мы оставим их здесь,– сказал Кейл и начал пологий спуск в направлении главных ворот.
Мысленным взором он видел привязанных и умирающих людей, обреченных «ясновидцев», гадюку-стража рядом с королем.
Он сглотнул и ощутил, как текущий по венам яд снова жжет ему внутренности в зале Харкаса Магды. Кейл начал понимать страхи своего отца, его паранойю, его ужас перед игрой королей.
–Мы оставим их здесь,– повторил он более твердо, шагая навстречу «союзнику» отца. Тут ему пришло в голову, что он переспал с дочерью Капуле без его согласия, и, возможно, король уже слышал молву. Он сделал глубокий вдох.
–Асна, внутри держись ко мне поближе.
Наемник ухмыльнулся и шагнул вперед, проверяя ремни, удерживающие ножи на его теле, и свободно ли висят мечи на поясе. Кейл представил себе, как он поет и его клинок рубит людей в смертельном ритме агрессии, и постарался не испытывать стыда.
ГЛАВА 25
Рока, позволь познакомить тебя кое с кем. Старый монах впервые постучался и больше не пытался застать Року врасплох по утрам. Рока моргнул в тусклом свете и вернулся в реальность, отложив свою работу в Роще, чтобы сосредоточиться.
После недавнего испытания ему дали столько еды, сколько он пожелал, но в остальном эти монахи на него забили. Он понятия не имел, почему или что они задумали, но не ощущал достаточной опасности.
–Да, мастер.
Ло кивнул и повел Року вниз по каменным ступеням и коридорам, по зеленой храмовой лужайке и дорожкам без признаков пыли, наконец остановившись под пальмами у озера Ланкона.
–Жди здесь,– сказал он и удалился, оставив Року смотреть, как поднимается пар, и вдыхать запах соли.
Жара все еще донимала его, а влажность воздуха казалась гнетущей, но было здесь почти ошеломляюще красиво.
–Краденая красота,– прорычал Букаяг.
Рока знал: вкаком-то смысле это правда, но одновременно ложь. Разве принадлежит вообще природа людям?
Однако подобные вопросы были недоступны его брату. Они стояли вместе на песке, ощущая легкий ветерок, и долго ждали в тишине. Солнце поднялось над вершинами вулканов и вскоре выглянуло из-за невысоких гор, омыв пейзаж в блеклые краски того, что люди пепла называли осенью, но эти островитяне звали «сухим сезоном».
Коротая время, Рока трудился в своей Роще. Иногда он задавался вопросом, чем занимаются другие люди, чтобы отвлечься от банальностей жизни, но предполагал, что им хватает своих фантазий или способов бегства, а может, для них память служит инструментом, требующим постоянного ухода.
Сейчас он почти закончил сооружать сухой док на месте, которое однажды станет рекой. Мертвецы закрепляли дубовые доски, выгнутые дугой и уложенные внахлест – соединяли их, конопатили и прикручивали стальными заклепками. Он построит новые, более совершенные корабли, сочетающие в своем облике традиции Пью и Аскома. Их элегантные, но внушительные корпуса будут рассекать море, при необходимости давать задний ход и с достаточно малой осадкой, чтоб выходить на отмели – вмещая при этом по сотне человек.
–Ты очень терпелив,– произнес ломаный мальчишеский голос, потревожив звуки живности и плеск воды о берег.
Рока обернулся и увидел высокого худенького подростка в рясе и с угревой сыпью на бледно-коричневом лице.
–Нет,– сказал он,– не совсем так. Я был занят.
Губы его шевелились как-то странно; Рока поморщился и облизал их. Он не собирался говорить это вслух.
Мальчик улыбнулся, затем указал на тропинку, огибающую озеро.
–Прогуляемся? Мое имя Андо. А твое?
И вновь Рока обнаружил, что его язык шевелится прежде, чем разум успел принять решение.
–Мое имя Рока, сын Бэйлы.
Глаза мальчика прищурились.
–Странное имя, во всяком случае на этих островах. Скажи мне, как ты прошел испытание стены, Рока?
Глаза мальчика отчего-то казались теперь более яркими и зловещими. Рока ощутил, как волоски на шее встали дыбом, как будто за ним следила голодная стая хищников. Он ощутил шевеление своих губ и попытался это прекратить.
–Я…– Он кашлянул и зарычал, но безуспешно.– Я запомнил символы.
Воздух, казалось, дрожал в поле зрения Роки, и с каждым шагом он чувствовал себя все более грузным. Паренек рядом с ним будто бы увеличился в размерах, и вся его робость исчезла, словно была лишь иллюзией.
–Это настоящий дар,– теперь его голос был более громким и низким.– Откуда ты, Рока, сын Бэйлы?
Вопрос хлестнул его, как удар плетью. Воздух был гусым и вязким, и Рока чувствовал, как его тело потеет.
В своей Роще он побежал к материнскому дому, желая лишь одного – безопасного места, чтобы укрыться. Он захлопнул дверь и, прижавшись лбом к дереву, вызвал в памяти местную карту мира. Он ослабил свой контроль.
