–Грядет война на островах,– обещал он пустым стаканам.– Никто из ныне живущих не видел настоящей войны, друг мой. Да поможет нам всем Просветленный.
Сии мрачные заявления он неизменно завершал религиозным жестом – как сородичи Роки осеняли себя знаком Брэй – а затем качал головой, словно посмеиваясь над человеком и всей его глупостью.
Рока не выражал недовольство его страхом. Он тоже не застал настоящей войны, хотя его народ по крайней мере знавал жестокость и лишения, так что для него это не стало бы таким уж потрясением. Даже мягкобрюхим строителям в Аскоме никогда не нравилась война.
День за днем плотина обретала форму в хорошей влажной земле рядом с Куби. Работники привыкли к Роке или, по крайней мере, перестали пялиться, и когда он выкрикивал приказы, отвечали ему «ка» – так же, как ответили бы Хеми.
Все эти работяги были простолюдинами, но имели «жен», которых им разрешили выбрать. Имели детей, которых нужно кормить, хозяев, которым нужно платить, и родню, которую нужно содержать. Они были порядочными людьми со скромными домами и скромными пороками. И, к своему удивлению, Рока обнаружил, что они ему нравятся.
Многие были хорошими рассказчиками. Они практиковались каждый вечер, стараясь перещеголять друг друга россказнями о «легких» женщинах и азартных играх, глупых детях и тупых чинушах. Они не были хвастунами, как сородичи Роки, и никогда не травили байки, чтоб заработать себе имя. Публика ожидала от рассказчика скромности, легкой насмешки над собственными жизнью и поступками, а нарушителей данных правил основательно колотили, даже не удосужившись дослушать. Рока был поражен тем, как эти мужчины общались друг с другом. Смех и грубость они воспринимали как нечто само собой разумеющееся, завывая от удовольствия каждый раз, когда кто-нибудь находил новые и более резкие способы указать на огрехи другого. Людей пепла такие слова подтолкнули бы к насилию!
Однако, несмотря на преобладающее добродушие, настроение, бывало, портилось. Строители говорили о «Ночи Демонов»– так они называли восстание – о погибших племянниках, соседях или друзьях с беременными дочерьми, которых «опозорили» повстанцы. Рока знал, что «опозорили» переводится как «изнасиловали», и подумал, что усугубление страдания презрением смахивает на дурацкий трагизм.
Он внимательно слушал мужчин, когда те говорили о Фарахи. Они верили, что их король вызвал армию существ из преисподней, одетых в человеческие маски, дабы подавить обреченный мятеж. «Он страшный колдун»,– сказал однажды кто-то, и похоже, с этим все согласились. «Ну, он хотя бы наш колдун»,– поднял тост другой, и многие засмеялись. Никто не винил гвардейцев за свирепость, и никто не подозревал, что «Медведеглавый Царь Демонов», их возглавлявший, был не кто иной, как Рока.
Время шло, неуклонно и быстро.
Каждую ночь Рока плелся обратно во дворец и в свою комнату – с новыми «телохранителями» на буксире. С той Ночи Демонов за ним повсюду следовали бесшумные мужчины, которые сообщили ему, что работают на короля – чтобы следить за ним или защищать его, Рока понятия не имел. Так или иначе, они ему не досаждали, поэтому он оставлял их без внимания, работая и выпивая с Хеми и строителями и каждую ночь роняя свое изнуренное тело на пеструю дворцовую кровать.
Он встретился с королем только раз, да и то ненадолго. Фарахи сообщил ему, что будет очень занят в следующие нескольких месяцев и что они возобновят игру в чахэн, когда уляжется вся эта суета. Выражение его лица при этом было дружелюбным, почти извиняющимся, но глаза смотрели устало.
Во дворце Рока начал замечать едва уловимые перемены. В его комнате стали нормой юные служанки. Это были сплошь красотки в тонкой одежде на изящных телах, застенчиво смотревшие на него и отводившие глаза, когда он проходил мимо. Рока ощутил вожделение брата и понял – это было сродни собачонкам Трунга. Фарахи соблазнял «привилегией», которую можно заслужить покорностью. В свойственной ему манере он действовал очень тонко, очень умно.
«Приятная тюрьма все равно остается тюрьмой,– проворчал Букаяг,– раб удовольствия по-прежнему раб».
Рока хотел возразить, но не мог.
Он также несколько раз искал Аруна, но не сумел найти его и не видел с той ночи, когда они получили «награду». Слуги изображали удивление, затем недоумение, когда он спрашивал.
«Во дворце нет никого с таким именем, господин Рока»,– говорили они, а затем убегали прочь, словно опасаясь подцепить от него какую-то болезнь.
Еду теперь всегда подавали ему в комнату. Он мог питаться и на кухне, но в его компании слуги лишь молча жевали, глядя на стены, и шаркали прочь с полупустыми тарелками. Девицы наполняли ванну Роки теплой водой по его просьбе; они каждый день подметали пол в его апартаментах, стирали его простыни и выносили его горшки. В остальном же они его игнорировали.
В те дни, когда Хеми с работниками отдыхали, Рока бродил по городу.
Когда изначальный шок от размеров и запутанности Шри-Кона прошел, Рока изумился тому, как мало тут грязи, и предположил, что это наверняка из-за дождей. Даже в «сухой» сезон лило здесь больше, чем в Аскоме, а с каждой осенью гораздо сильнее. Растения, презираемые как сорняки, полные соков и настойчивые, словно чертополох его родины, росли даже в тени возле зданий, хотя их все время топтали.
От причалов до площади люди таращились на Року – богатые и бедные, святые и грешные. Единственную передышку он обрел в храме Алхунан – нелепом сооружении, возведенном из мрамора и глины, поддерживаемом колоннами из дерева и камня, которым резчики придали облик гневных богов. Их украшал мягкий желтый металл, называемый «золото» и, казалось, покрывающий даже стены и черепицу на крыше. По двору и коридорам храма бродили жрецы в шелках и самоцветах, куда больше подходящих принцессе, и в сравнении с ними белая полотняная шаль Ордена Гальдры казалась простенькой и аскетичной.
Несмотря на свой пафос, эти люди без возражений и с улыбками приветствовали Року. Они разрешили ему прогуляться по своему храму и оставили его одного разглядывать огромные статуи толстых улыбающихся монахов во внутреннем круге. Некоторые из этих статуй тоже были золотые или как минимум покрыты позолотой. Рока полюбопытствовал, как выглядят священные залы Ордена Гальдры, ибо никогда не видел их оплоты власти, за исключением древних камней в Алвереле. При любом раскладе они не настолько величественны и не окружены такой роскошью, в этом Рока был уверен.
Иногда он даже преклонял колени вместе с монахами, когда те напевали под нос. Их глотки производили низкий урчащий гул, пока мужчины раскачивались вверх-вниз, соединив ладони в застывшем хлопке. Учения их проповедовали мир и мудрость, равновесие и порядок, своего рода бесконечный жребий, что вращался подобно колесу, сменяя удачу неудачей и наоборот. Останавливали это колесо только боги.
Однако боги островов были не великими творцами или мудрыми наставниками, а мелочными, вредными тварями, одновременно завистливыми и жестокими. Жрецы Пью винили во всех ужасных событиях высшие силы, а все благие поступки вменяли людям. Рока понимал такой взгляд на вещи, но с ним не соглашался.
