Рока ожидал чего-то близкого к угрозе, но взамен был поражен откровенным, нежным, даже смиренным взглядом. В глазах короля он увидел и нечто вроде безумия, ужас и ярость, скрытые под поверхностью, как магма, в ожидании, когда этот каменный человек даст трещину и высвободит свой огонь. Рока осознал, почему этот дворец похож на кладбище и почему на лицах у всех блестит пот.
–Моя мать была травницей,– сказал Рока, предвидя опасность ничуть не хуже трясущихся королевских врачей.– Но мне надо попытаться узнать способ действия этого яда, Фарахи. И обещать я ничего не могу.
Кикай почти прорычала:
–Твой питомец еще и целитель? Раз так, может статься, он и отравил ее, брат. Отошли его прочь.
Король наморщил свой широкий нос:
–Вон. Все вышли вон, кроме Роки.
Врачи мигом ретировались.
Кикай встала, разбросав бумаги; ее красивое лицо исказилось, крашенные в зеленый цвет ногти впились в ладони.
–Каждый должен за это заплатить. Все должны бояться нас больше, чем ненавидеть, больше всего на свете. Хали умирает, потому что мы были слишком мягкотелы. Сколько раз мне повторять это, брат? Сколько раз? Дай мне их наказать. Оранг-кайю. Наших вельмож. Острова. Всех.
Влажные глаза Фарахи моргнули.
–Не сейчас, Кикай.
–Не сейчас? Не сейчас? Если не сейчас, то когда, брат? Когда?
–Не сейчас!– Король вскочил на ноги, и Рока услышал, как за дверью бросились врассыпную слуги.– Так сильно ненавидишь наших подданных, сестра? Скольких трупов будет достаточно? Я думал, это прекратится. Тебе обязательно при каждом удобном случае сеять жестокость?
Ее глаза вспыхнули. Она приблизилась и встала перед королем, глядя снизу вверх ему в глаза. Она понизила голос, как сделал Рока, когда приставил нож к паху жрицы Кунлы:
–Возможно, их и ты возненавидишь, когда твоя драгоценная Хали умрет.
Зрачки короля полыхнули. Он стиснул пальцы в кулак, но тут же разжал. А затем хладнокровно нанес матроне Пью удар наотмашь.
Кикай едва вздрогнула.
–Да я бы умерла за тебя, брат. Что мне пара пощечин?
Выпрямив спину, она развернулась, пересекла комнату под стук сандалий по каменным плитам и закрыла за собой дверь.
В наступившей тишине Рока склонился над ложем Хали. Он пощупал пульс у нее на шее, затем приподнял ее веки, понюхал дыхание и заглянул ей в рот. Он не был толком уверен ни в том, что ей дали, ни в чем-то еще.
Она казалась очень похожей на старых воинов под воздействием «дурманной травки»– как будто неконтролируемо грезила, захваченная сновидением, пока ее тело увядало. Рока посмотрел на склянки, помеченные словами Пью – названиями чуждых растений и смесей, которые не знал и не понимал.
–Она беременна,– сказал отстраненно король, который снова сидел неподвижно,– если это имеет значение.
Рока сделал глубокий вдох. Он копался в материнском саду своей Рощи, а мертвецы приносили ступки, воду и стеклянную посуду, изготовленную за время его пребывания на островах. Он подозревал, что все это исчезнет, сгорит, если попадет в реальный мир. До сих пор он брал из Рощи только сталь и кожу – прочные вещи, сделанные из более крепкого материала, чем растения и зелья.
–Сейчас я попробую разбудить ее, Фарахи.
Он сказал это, потому что знал: унего нет иного выбора, кроме как попытаться. По мнению Роки, разбудить ее – это все, что можно было сделать с какой-либо вероятностью. На лице короля мелькнула надежда, когда он подался вперед.
–Она будет жить?
–Я не знаю. Но я открою ей глаза.
Мертвецы принялись за работу. Расположившись вокруг Роки они размалывали семена и коренья, предназначенные замедлять и облегчать смерть, успокаивать лихорадку и безумцев, а затем смешивали их с древесным углем.
Если Рока не ошибся, то, возможно, Хали удастся вернуть из неестественного сна. Ее сердцебиение замедлится, дыхание расслабится, и, вероятно, проснувшись, она сможет выпить воды, проблеваться и вывести токсин из своего нутра или крови. А возможно, ее сердце попросту остановится.
–Если спасешь ее, Рока, я дам тебе все, что захочешь. Все, что угодно. Клянусь.
Рока услышал дрожь в голосе монарха и сдержал усмешку брата. Он жалел, что не может избавиться от этого чувства, забыть слово «слабость» ивсякое стремление злоупотребить ею. Только не с этим хорошим человеком, не с его другом.
–Я бы попытался в любом случае,– тихо сказал он, затем встал и подошел к столу врачей. Он делал вид, что смешивает зелья и нюхает растения, но в своей Роще он взял в руку готовую микстуру и закрыл глаза. Он представил, как она будет выглядеть в стране живых, каково будет ощущать ее в теплой ладони.
В его руке тотчас затрепетали жар и влага. В отличие от оружия и доспехов, флакон пролился в бытие, словно из дождя. Сначала росой, затем капельками, натекшими в ладонь, не расплескавшись и образовав стеклянный сосуд, который заполнился густой чернотой и закупорился тканью – именно так, как и представлял себе Рока.
Не отвлекаясь на раздумья об очередной невероятной вещи, он подошел к ложу Хали. Приподняв ее подбородок, он влил темную жидкость ей в рот и растирал ее горло, чтобы оно сжалось и сглотнуло.
Вместе король и Рока преклонили колени, словно в молитве, пока молодая женщина боролась за жизнь.
–Расскажи мне о своих детях,– попросил Рока, надеясь, что этот мужчина вспомнит, чем обладает.
Улыбка Фарахи коснулась его потускневших глаз.
–Славные мальчики.– Он посмотрел на живот Хали.– Тейну сейчас шесть. Он гоняется за своими наставниками с палкой. Выманивает у горничных все новые игрушки и учит своих братьев дурным привычкам.
Рока старательно изобразил улыбку. Он представил себе отцовство и братство – жизнь, где возможно что угодно «лишнее» игде сопротивление этому – доблесть.
–Рани и Ману серьезные и слишком похожи на отца. Они часами сидят и наблюдают за Тейном.– Фарахи подался вперед и взял Хали за руку.– Кейл…– Он засмеялся, и его глаза увлажнились.– Как его треклятая мать. Не хочет есть, не хочет спать. Он капризничает, пока не добьется своего, а это бывает всегда.
–Ухххм.
Голова Хали дернулась, глаза приоткрылись и заметались по комнате.
Рока моргнул и увидел свою мать, лежащую в мехах и зовущую его полузамерзшим ртом.
–Фара-че?
Король сжал ее руку, и его лицо преобразилось, как будто он и не испытывал все это время страх.
–Я здесь. Ты была отравлена, любовь моя. Нам нужно узнать, как.
Она повернула голову и застонала.
–Я не… Я выпила немного чая, наверно, я не знаю, Фара-че. Мой желудок.
