Теперь матросы Трунга заметили смещение палубы и, запаниковав, побежали назад, чтобы ухватиться за канаты или запрыгнуть на сходни. Арун развернулся, срубая тех, кому это удалось, пока расстояние и высота не увеличились с одного шага до пяти, а корабль качался на волнах, затрудняя всякое передвижение.
Двое пиратов прыгнули, но упали в море, где остались ждать смерти. В отличие от мастера чинга, у них не было никакого шанса взобраться на движущийся корпус. Внезапно все было кончено.
Букаяг отпустил, и Рока повалился на плоскую палубу тарана с ощущением, будто его кожа все еще горит огнем, будто его нога и грудь расплющивались. Последние члены команды еще дрались, приближая свою гибель: скоро их одолеет либо море, либо противник, и они утонут в ожесточенных поединках не на жизнь, а на смерть.
Квал истекал кровью из нескольких колотых и рубленых ран. Он лежал неподвижно, но был жив: его ребра вздымались и опадали. Арун сидел и выбрасывал мокрый табак, выглядя невредимым, но печальным.
Рока осознал, что его серебряное сокровище кануло в море – и сейчас погружалось под воду, где останется лежать в песке среди безразличных рыб и крабов, которым оно ни к чему. Они совсем как люди, подумал он, не ведающие о силе за пределами их понимания.
Вместе с его богатством пропал и месячный запас провизии. Несомненно, у каботажного истребителя припасов имелось куда меньше – достаточно для патрулирования вблизи берега и, возможно, парочки дней в море. Здесь может не оказаться ни ткани для новых парусов, ни древесины для ремонта.
Рока лег на спину и застонал, глядя в безоблачное небо. Он чувствовал искушение упиваться жуткой до зубовного скрежета пульсацией жара в своем теле – или утратами, несчастьем и невежеством, что привели его сюда.
Вместо этого он засмеялся. Несмотря ни на что, сейчас он все равно был в лучшем положении, чем когда прибыл на Север. Он стал чем-то гораздо большим, чем «Изгоем» сумершей матерью и одиночеством в промерзлой степи. Он знал больше, чем любой мужчина и любая женщина пепла за две тысячи лет, и он был все еще жив.
–Пират,– выдавил он, уже сосредоточившись на своей Роще и отправляя мертвецов ткать новые паруса,– проверь, есть ли внизу еда и вода. Они нам понадобятся.
Он не услышал ничего, кроме отдаленных звуков смертельной схватки людей и плеска корабля Трунга в море. Но если опасный «призрак» встал и повиновался, Рока все равно бы его не услышал.
ГЛАВА 35
Не успев сделать и двух шагов по городу, Кейл схватился за предплечье Асны. Кецра была сумасшедшим домом.
Сверху город Короля-Фермера выглядел как поверхность муравейника, а теперь Кейл увидел замусоренные, грязные проходы внизу. Он мгновенно почувствовал себя зажатым в давке потных, суетящихся человеческих тел, ослов и быков, собак, телег и импровизированных рынков, и все это простиралось без конца, оглашаясь мешаниной звуков.
Оско и Асне пришлось еще хуже. В отличие от Кейла они были все равно что деревенские парни и озирались по сторонам, высматривая опасность и теряясь в горячем, смрадном потоке чужих слов, цветов и запахов. Асна держал одну руку на ноже, другую – на плече Кейла и расталкивал плечом или бедром попрошаек и торговцев, не заботясь о причиняемом ущербе.
Остановились они, только чтобы попить. Кейл заметил торговца водой и, едва не сбив с ног чумазого мальчишку в лохмотьях, пересек узкую улицу. Оско выуживал откуда-то из-за пояса монеты, пока принц и Асна глотали ковшами теплую воду.
–Да, отлично, пейте, усталые путники!
Щетинистый, лысеющий продавец широко улыбался, но рядом с его телегой и бочкой стояли темнокожие охранники. Все они носили броню, слишком толстую для такой жары, и держали в руках дубинки, выпачканные застарелой кровью. Глаза их смотрели так же настороженно, как и у Асны.
Оско заплатил явно грабительскую, судя по его бровям, цену, но смягчился, когда настал его черед, и со стоном откинул голову назад, чтобы живительная влага лилась ему в горло.
–Когда мы встретимся с королем, попроси его прислать моим людям воды.
Кейл кивнул, думая: «Они и мои люди тоже», но промолчал. И втроем они двинулись дальше сквозь кавардак.
Несмотря на погоду, аборигены одевались до нелепого скромно по сравнению с островитянами. От мужчин и женщин разило потом, который, казалось, их пропитывал – одежда у них была в желтых пятнах от воротов до подмышек, от спин до задниц. Они предпочитали цвета и ткани, явно продиктованные модой, а не удобством. Мужчины носили толстые шляпы, выкрашенные темной краской, их рубашки были слишком плотными, чтобы можно было свободно дышать, а обувь полностью закрывала ступни. Женщины хотя бы носили одежду более ярких расцветок, напоминая «павлинью реку» Субану, но тоже закутывались в несколько слоев, так что были видны только лица и руки.
Это заставило принца вспомнить о Ли-йен с ее платьями, затем о Лани с ее нескромными шелками. Думать о Лани было тяжелее. Она была дочерью Капуле, но теперь одевалась и вела себя как сородичи Кейла – возможно, иноземка в своей собственной стране. Кейл знал: она может никогда больше не увидеть свой дом, и вообще ее может не быть в живых.
Он задумался, как бы на его месте повел дело с королем Капуле отец. Что бы сделал такой человек, как Фарахи, имей он способности Кейла? Потребовал бы помощи Капуле? Стал бы угрожать стереть половину дворца в знак демонстрации «божественной» мощи?
Кейл полагал, что такой вариант есть. Чувствами своего духа он повсюду находил здесь энергию. Она сжималась под землей, переливалась на поверхности солнечным светом и жизнью, ритмичным и мощным потоком струилась из моря.
Кейл поежился, уловив ее за облаками – энергию настолько огромную, что, едва ощутив ее, он вспотел от того, чего не испытывал со дня смерти Амита – недосягаемой эмоции между наитием и пониманием, захлестнувшей принца, когда он подумал обо всех людях, которым еще предстоит умереть, о решениях и сделках, на которые еще предстоит пойти.
Кто он такой, чтобы делать подобный выбор? Кто он такой, чтобы вести переговоры с королями, завоевывать острова и претендовать на титулы? Его руки дрожали, и он гадал, чувствует ли Асна своим плечом его сомнения.
Они добрались до дворца ближе к сумеркам. Ворота были открыты настежь, но все равно внушали страх, а у зернохранилища, которое видел Кейл с облаков, по-прежнему стояла небольшая очередь женщин с корзинами в руках. Стражники, прислонив оружие к заборам, стояли или сидели за столиками в тени, играя в кости или глазея на девушек. Кейл почти усмехнулся. На что там глазеть? На лодыжки?
Трое спутников прошли мимо этих людей без помех. Здесь они стали просто очередными лицами в толпе, полной путешественников и туристов, купцов и телохранителей – сплаве иноземцев настолько многообразном и плотном, что даже кондотийский наемник, обвешанный железом, не привлекал внимание.
Влияние Капуле распространялось на каждый порт континента, и похоже, двор его был заполнен иноземными чиновниками. Благодаря кораблям и законам Фарахи, десятилетиями обеспечивавшим безопасность морей, прибрежная торговля стала самым процветающим делом на Юге, а Нонг-Минг-Тонг наряду с Пью располагался в ее центре.
