У Алтана свело нутро, и он сжал в кулаке рукоять секиры Букаяга. Он попытался встать, но по-прежнему оказался бессилен и даже не мог предположить, что сделал бы, сумей он подняться.
–Продолжайте искать, тут где-то двое мужчин.– Ублюдок нахмурился, глядя на грязную ветошь, и вытер свой меч о траву, словно чистящий когти котяра, затем скрылся в ночи.
Я убью его, подумал Алтан, хотя все еще не мог встать. Не важно, что сейчас произойдет. Я убью только этого человека и умру вместе с моей Нойон.
Он выпрямился на нетвердых ногах, кровь разлилась от груди обратно к конечностям. Прости, любовь моя, чуть не сказал он вслух, я должен быть сильнее, выжить и попытаться спасти твоих дочерей, но я трус. Я не могу с этим жить, не могу.
Он шагнул навстречу своей смерти и лишь мельком полюбопытствовал, где Букаяг.
Вокруг его шеи обвилась рука, огромная ладонь зажала ему рот. Он почувствовал, что слабо сопротивляется, пытается сказать, что должен помочь своей семье, взять реванш. Ему удалось поднять глаза и увидеть звезды, смешанные с дымом его догорающей жизни, почувствовать запах морской соли вперемешку с горелой плотью его свиней и, несомненно, его сыновей. Когда огни и звуки мира померкли, он использовал свои последние мысли, чтобы возненавидеть себя и приветствовать смерть.
* * *
–Поднимай его на борт,– сказал Рока, когда Арун потащил фермера за ногу по мокрому песку.
Начинался прилив, но корабль все еще был полностью на суше – для того, чтоб вытащить его и спрятать в подходящем месте, понадобились Алтан, все его сыновья, оба островитянина и лошадь.
–Будем работать сообща,– предложил Букаяг.
Рока фыркнул и оглядел береговую линию в поисках бандитов. По-прежнему никого, но, бесспорно, это вопрос времени. Сосед небось выложил Ордену всё – о Букаяге, о корабле, о темнокожих иноземцах.
–Возможно, жрицы не доверяют своим псам такие вещи,– сказал Букаяг с привычной ядовитостью в тоне, принимая такое предполагаемое оскорбление его половой принадлежности или воспитания близко к сердцу, как в принципе и все возможные вещи.
Конечно, это не делало его неправым. Эти мужчины и впрямь могли не знать, кого или почему им было приказано убить – им было велено только истребить всех, кого они признают виновными. Но не девочек, напомнил он себе. Девочек они, видимо, должны были отвести к своим хозяевам.
При мысли о смерти Нойон, о взятых в плен ее дочерях, Рока разозлился даже в своей Роще – настолько, что перестал хватать у мертвецов снасти, которые, надеялся он, могли каким-то образом помочь ему совершить еще одну невозможную вещь.
–Они не имеют никакого значения для наших планов, брат. Забудь о них.
Рока знал, что Букаяг прав, но все равно рассердился от этих слов. Его взгляд оторвался от пляжа и остановился на бесчувственном фермере.
Слабость и неудача Среднеземца после смерти его семьи были удивительны. Рока, вероятно, мог бы остановить или отсрочить случившееся – мог бы пронзать во тьме полуслепых бандитов, пока их не охватит паника. Вначале таков и был его план.
Но это не было его испытанием. Рока не был заинтересован в спасении тех, кто не хотел сражаться за свое спасение. Убийство этой женщины ожесточит сердце Алтана; подорвет его веру в бога закона и преобразует ее, посвятив более старым, темным идолам. Отныне он либо вновь обретет свое предназначение, либо исчезнет совсем.
Рока надеялся на первое. Ему пригодятся знания старого воина о Северных разборках и холмах Среднеземья, не говоря уж про его опыт в качестве хлебопашца. Он надеялся, что Алтан воспрянет и заслужит место среди живых, потому что Роке, по крайней мере, было приятно его общество.
Пока он стоял, раздумывая, как передвинуть корабль, Квал завязал мудреными островными узлами веревку вокруг фермерского брюшка и вскарабкался по веревочной лестнице мимо леера, затем подтянулся вверх, перебирая руками, меж тем как Арун подталкивал снизу.
Рока не удостоил их вниманием. Он подошел к корме, высматривая отверстия, зацепы или что угодно, к чему можно себя привязать, не зная пока, что именно намеревался сделать.
Сквозь деревья на ближайшем берегу он услышал голоса и треск: мужчины рубили ветки, продолжая поиск. Он посмотрел на Аруна, но мастер чинга выдвинулся без указаний: низко пригнувшись и вооружившись ножом Роки, он прокрался в кустарник.
–Каков план, сударь?– прошептал с палубы запыхавшийся Квал.
Если я тебе скажу, ты мне не поверишь, подумал Рока.
–Поднимай паруса, капитан. Мы идем на восток вдоль побережья.
Квал заморгал, ведь они были заперты на суше без четкого решения, и расстояние минимум в два мужских роста пролегало между их кораблем и кромкой воды. Тем не менее, он кивнул, и Рока понял: Вот теперь у меня есть настоящий слуга.
Затем он вытащил из своей Рощи толстые канаты и завязал, где смог, узлами Пью, а другие концы обернул вокруг своих рук и талии, зная, что нежная плоть его все еще заживающих ладоней не сможет выдержать этот вес, не порвавшись. «И как же мои нога и ребра?»– задумался он. Но у него не было выбора. Ответ не имел никакого значения.
Со стороны деревьев раздались крики: Арун обнаружил цели. Теперь в поле зрения возникли другие мужчины, спускающиеся по берегу. Некоторые указали пальцами и что-то выкрикнули, затем помчались с факелами через пляж.
–Теперь, брат, я его передвину.
Букаяг размял шею и поиграл плечами, похоже, как всегда возбужденный риском собственной гибели.
«Ко мне!» – позвал Рока мертвецов своей Рощи, стоя у озера с зеленой водой, окруженного соснами. Многие из убитых им мужчин молча собрались рядом с ним и заняли свои места.
Мы должны отослать снасти обратно, брат. Они как-то должны оставаться в обоих мирах, пока мы работаем.
Букаяг фыркнул, как бык, его икры и предплечья напряглись, когда он перенес свой вес назад.
–Делай, что хочешь. Я их удержу.
Рока улыбнулся дерзости брата, затем закрыл глаза и почувствовал ладонями ощущение волокон, шероховатостей и прочности сплетающихся нитей. В своей Роще он посмотрел на участок белого песка перед собой, где должна была быть грязь и тина, вспоминая чувство превращения чего-то в ничто, затем опустил ладони в реку.
Делайте как я, повелел он, и мертвецы сгрудились, окуная холодные, грязные руки в ледяную воду Рощи.
Мы готовы, заверил он, затем встал, держа в руках мокрую веревку, не зная толком, куда и как тянутся ее концы – зная только, что они уходят в океан воображения, смерти и тайны, чтобы появиться в грубых руках человека в океане мира живых.
–Тяни!– крикнул Рока, и Букаяг зарычал, как зверь, весь одеревенев, так что мышцы напряглись от пальцев ног до челюсти.
