–Если ожидаешь предательства, помаши этим, когда будешь возвращаться.– Он положил обожженную четырехпалую руку на плечо Алтана.– Отныне боги наблюдают за тобой. Помни об этом. Все, что ты делаешь, значимо.
Захрустел грязный песок, когда Алтан перешагнул через леер. В свой предыдущий визит в Кормет он был всего лишь налетчиком с окровавленными кулаками. Он и его братья убили и ограбили вождя и богатейших мужчин, а также сыновей, не успевших сбежать. Матроны и матери наблюдали и пытались пристыдить их: кто взглядами, а кто – словами. Некоторые взяли убийц в сожители. В то время Алтан лишь хохотал.
Теперь его лицо вспыхнуло при воспоминании. На поросшей редким лесом окраине городка он остановился и посмотрел на свои выпачканные кровью и грязью штаны и рубаху со следами пота. Он уже несколько дней не мыл ни одной части своего тела.
Его взгляд медленно переместился к покрытой рунами секире, почти забытой в его руках. Лезвие было односторонним и изогнутым, совершенно гладким и полированным, как будто замысловатые руны просто всплывали из серо-голубого железа, а не были начертаны. Он понял, что даже рукоять была железной и плавно крепилась к лезвию, словно единое целое, только обмотанная прочной кожей. Это было оружие из мифов, которым владели великие герои древности.
И Букаяг извлек его из огня и воздуха. И теперь оно мое.
Он понял, что секира будет привлекать к себе все взгляды. И, возможно, на это и рассчитывал шаман. Возможно, Алтан должен заявить, что сами боги поручили ему особую миссию. Или мне сказать немного, и пускай гадают сами?
Он разгладил рукава, затянул потуже пояс и провел рукой по нестриженой бороде и взлохмаченным волосам. Мгновение он пытался расчесать их пальцами, распутывая колтуны и выскребая грязь, потом зарычал и пошел вперед.
Кто-то из местных так и так знает его, а он знает их, и внешность Алтана погоды не делала.
Бледный утренний свет сменился безоблачным послеполуденным сиянием. Как большинство аскомских городков, Кормет был выстроен в форме кольца. Добротные, ухоженные дома свидетельствовали о северянском процветании. Несколько смеющихся юношей работали над расширением большого дома на внешнем крае – одни несли резные и гладкие брусья, другие раскладывали молотки и гвозди.
Алтан отвел взгляд, отгородившись от воспоминаний о своих сыновьях, словно прижигая рану. Казалось, никто его не замечал, хотя он и не пытался прятаться, спокойно идя по южному перекрестку города.
Кормет разросся за минувшие годы. Селение, когда-то вмещавшее, возможно, пару сотен обитателей, ныне, как видно, приютило почти тысячу; уторговых лавок, отмеченных деревянными вывесками, рассматривали товары матери за компанию с детишками.
У Алтана не было ножен или поясной петли, подходящих для секиры, поэтому он перекинул ее через плечо, направляясь к центру круга. Он проходил мимо мальчишек, которые резвились на улицах, весело играя и гоняясь за собаками, и хотел улыбнуться им, но спохватился и сосредоточился на своем пути.
Он увидел огромный изогнутый рог, прикрепленный к странной квадратной крыше корметского зала, вспомнил эту постройку и порадовался, что они с братьями не сожгли ее дотла. А может, и сожгли, осознал он, и ее отстроили заново. По правде говоря, он запамятовал. Возможно было и то и другое.
Молодой парень-охранник у входа жевал желтокорень и сплевывал на дорожные камни. Из очажного отверстия наверху поднимался дым – соломенное покрытие явно было отодвинуто в сторону до смены сезона. Алтан предположил, что внутри обедает вождь.
Он вздохнул и почувствовал себя странно, как будто уже переживал этот момент раньше. Лицо молодого дружинника растаяло на фоне давних образов других юношей, охранявших другие залы, смотревших округленными от ужаса глазами, как Алтан и его убийцы-Южане отнимают их жизни при поддержке Ордена за единственное преступление – службу неугодным хозяевам.
–Зал закрыт.– Охранник перевел взгляд на топор Букаяга.– Приходи… вернись… позже…
Алтан почувствовал, как гордо выпрямляется под этим взглядом, возможно, стараясь казаться достойным такого оружия в глазах юнца.
За тобой следят Боги. Отныне все, что ты делаешь, значимо.
–Мое имя Алтан. Иди поведай об этой секире твоему вождю. Он встретится со мной.
Воин моргнул и кивнул, слегка помедлив, однако протиснулся в двойную дверь. Он вернулся и мотнул головой, чтобы Алтан следовал за ним, оглядывая улицу, словно проверяя, не следит ли кто-нибудь.
Алтан совершенно не помнил, как выглядит местный зал изнутри, а может, никогда туда не заходил. За круглым столом несколько юнцов руками ели мясо, вероятно, баранье. Их куда более старший по возрасту вождь развалился в своем высоком кресле на дальнем конце.
Даже сидя он выглядел низкорослым и, пожалуй, толстым. Темная клочковатая борода покрывала его круглые щеки и красную шею. Алтан безуспешно пытался вспомнить его имя, покуда вождь не улыбнулся. Голос у него был громкий и почти визгливый.
–Старый ты хрен! Сколько лет, сколько зим?– Ножки кресла заскрипели о половицы, и вождь встал, пошатнув стол своим брюхом. Он протянул руки для объятия, и Алтан просто сжал его предплечье, словно секира препятствовала чему-то большему.
–Очень много,– сказал он с поддельным дружелюбием.
–Мои сыновья,– вождь махнул рукой в сторону остальных, представляя их гостю.– А это вот мужчина,– объявил он более гордым тоном, привстав, чтобы положить руку на плечо Алтана,– который знал вашего папку в расцвете лет.– Он подмигнул и засмеялся.– Поведай им, брат, расскажи им, какими мы были свирепыми гребаными дикарями. Не то что эти изнеженные целки!
–Охрененно свирепыми.
Вождь – Хальвар, хотя все налетчики звали его Зевом – взвыл и вцепился в плечо Алтана сильнее.
–Охрененно свирепыми, точно.– Он вновь махнул своим сынкам.– А теперь свалите на хер. Вон! Не ты, глупый шкет, ты останься.
По грязным доскам пола заскребло еще несколько стульев, и после угрюмых взглядов и ворчания дверь зала наконец захлопнулась. Остались только Алтан, Зев и его, очевидно, любимый сын.
–Итак,– старый негодяй и убийца сел и подлил себе пива,– чего тебе надо?
* * *
Рока принес еще парусов из своей Рощи, затем сосредоточился на серебре. Мертвецы уже нашли значительные залежи этого металла под пещерой Роки и теперь отделяли руду от породы водой, кирками и скребками. Требовалось придать серебру хотя бы приблизительно такую форму, которую узнали бы и приняли его земляки.
Он помог мертвецам использовать его горны и кузницы и изготовить литейные формы, и теперь они работали самостоятельно, наполняя маленькие сундуки кусочками разного размера. Другие скручивали нити льна, чтобы сделать снасти, третьи ковали новые мечи и топоры для подарков. С годами Пацан-Конюший-из-Алвереля стал мастером и теперь взял в подмастерья некоторых из мертвецов-островитян, в полной тишине обучая их приемам Роки.
