— О Боже! — прошептала она. — Мы можем уйти? Прямо сейчас, пожалуйста!
— Не так скоро, — сказал Слоан. Он подошел только что и встал рядом с Ястребом, коснулся щеки молодой женщины и чуть улыбнулся.
— Но…
— Мы еще не сняли с убитых скальпы, — сказал он.
— Что?! — воскликнула она.
— Скайлар, он подтрунивает над тобой, — постарался успокоить жену Ястреб. — Мы собираемся похоронить их.
Она недоверчиво вскинула глаза:
— Индейцы ведь не хоронят своих мертвых. Мужчины переглянулись.
— Иногда. Большинство жителей равнин устраивают им погребальное ложе на деревьях, но иногда выкапывают неглубокие могилы у скал. Но дело сейчас даже не в обычаях. Мы не хотим, чтобы кроу обнаружили их тела. Не исключено, что другие воины спешат к ним навстречу.
— Вот как, — понимающе протянула Скайлар.
— Сможешь последить за лошадьми? — спросил Ястреб. Она кивнула. Разумеется, лошади и так никуда бы не ушли, просто ее хотели чем-то занять. Скайлар пошла вслед за Ястребом, но, поморщившись от боли, тут же остановилась. Тому ничего не оставалось, как только подхватить жену на руки. Как только они оказались под кронами деревьев, Скайлар увидела коней Ястреба, Слоана и своего. Ястреб усадил ее верхом на Орешка.
— Ты и лошадь успел привести? — не скрывая изумления, спросила она.
Он похлопал мерина по шее.
— Орешек — прекрасное животное, — проговорил Ястреб. — Не хотелось терять его.
— Ты спас лошадь прежде, чем отправился спасать меня? — отчего-то шепотом спросила она.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Мы не знали, сколько в лагере индейцев кроу. И опасались погони. Сейчас захваченные у них лошади пасутся неподалеку. Заберем их, как и скот, с собой и перегоним людям моего деда.
— Ты спас лошадь раньше меня? — повторила Скайлар. И снова Ястреб рассмеялся.
— Но уж по крайней мере в тебя я не стрелял. Скайлар как раз хотела спросить о ране, но обида не позволила произнести слова участия.
— Ты поехал ради того, чтобы спасти лошадь, — не переставая, твердила она.
Ястреб пожал плечами.
— Среди индейцев сиу существует обычай: тот, кто украдет у своего соплеменника жену, должен заплатить пострадавшему выкуп. Обычно это бывают лошади. И то и другое — собственность.
— Мне следовало целиться тщательнее! — вспыхнула она. С губ Ястреба не сходила улыбка. Он стоял так близко, пальцы гладили пораненную ступню молодой женщины.
— Лошадьми занимался Слоан, — сказал он. — А я отправился сразу за тобой. Был рядом, наблюдал, ждал. Помнишь, я говорил, что убью любого, будь то белый или краснокожий, кто осмелится посягнуть на то, что я считаю своим?
Слова неожиданно согрели ее, хотя нервная дрожь от пережитых только что событий все еще сотрясала тело. Голос его звучал искренне. Так хотелось прижаться к сильной груди, и в то же время непонятная сила заставляла отстраниться.
— Так, значит, — проговорила она, — ты убил тех людей из-за меня, а не ради того, чтобы заполучить лошадей?
Ястреб протянул руку и ласково провел ладонью по нежной щеке. Глаза таинственно поблескивали в лунном свете, резкие черты лица казались еще более резкими.
— Я хотел и того и другого, любовь моя, — промурлыкал он. С этими словами Ястреб покинул жену: необходимо было еще помочь Слоану совершить печальную церемонию и похоронить мертвых.
Глава 16
Ясень к их возвращению успел устроить лагерь в другом месте на берегу ручья, к северо-западу от прежнего. Восемь лошадей воинов кроу паслись рядом с их собственными, для скота был устроен временный загон.
Кофе, печенье, прихваченные из дома, да несколько водяных птиц, которых Ясень успел заманить в силки, — вот из чего состоял их ужин. Скайлар, желая согреться и успокоиться, отпила несколько глотков бренди. Ясень стоял на страже. Ястреб, бросив пристальный взгляд на жену, проговорил:
— Вижу пятнышко грязи на твоем милом носике. Скайлар опустила ресницы и до боли прикусила губу. Пятнышко! Да она вся в грязи! Одежда изодрана и пропылилась.
— Ручей всего в тридцати шагах отсюда, — сообщил Слоан.
— Хочешь вымыться? — спросил Ястреб, кивнула головой и встала.
— Нужна чистая одежда? — поинтересовался он.
— У меня есть своя.
— Ну конечно, — промурлыкал он.
«Не иначе как снова смеется», — подумала Скайлар и махнула рукой в ту сторону, где лежал узел с ее вещами.
— Позволь мне. — Ястреб поднялся вслед за ней, взял за локоть и отправился туда, куда она указывала.
Слоан растянулся на траве, положив под голову седло. Едва парочка исчезла из виду, улыбка тронула его губы.
Когда подошли к ручью, Скайлар опустилась на колени и попробовала рукой воду. Зябко поежилась. Не вода, а лед.
— Вовсе не обязательно окунаться целиком, — сказал Ястреб, протягивая ей кусок пахнущего мыла, которое достал из ее вещей. Скайлар яростно затрясла головой.
— Я должна! — Ей и сейчас казалось, что она ощущает прикосновения грязных рук. Вряд ли он способен понять ее. А может, и поймет.
Скайлар поднялась и начала быстро скидывать с себя одежду, а после вошла в воду и, вздрагивая, принялась с остервенением намыливаться. Ястреб поджидал на берегу с простыней. Когда терпеть уже не стало сил, она выбежала из воды, а Ястреб тут же завернул ее в простыню и крепко прижал к себе, согревая своим теплом. Но Скайлар все продолжала трястись.
— Так много убитых!
Ястреб вздохнул, гладя ее по волосам.
— Индейцы — народ воинственный. Кроу впитывают с молоком матери, что они рождены, чтобы убивать, и должны быть готовы к смерти, которая поджидает в любом бою, в любом набеге. Что ни говори, воины они храбрые. Сиу тоже учат своих детей необходимости уметь драться со своими врагами. И не бояться смерти.
— Как это жестоко!
— Мир жесток, Скайлар. Войну белых людей, в которой участвовал и я, едва ли можно назвать менее жестокой, чем вражду между племенами индейцев. Там брат шел на брата, а отец, сам того не зная, мог оказаться с сыном по разные стороны поля боя.
Скайлар, помолчав, прошептала:
— Я так боялась.
— Все уже позади.
— Там был один выкрашенный черной краской дикарь. Он мог…
— Нет, Скайлар, не мог. Я обязательно пришел бы на помощь, хоть и был занят тем, что оценивал силы индейцев и прикрывал Слоана, пока тот уводил лошадей. Но я все время находился рядом и ни за что не дал бы тебя в обиду и, уж конечно, не позволил бы тому индейцу… Он обрек себя на смерть тем, что сама мысль воспользоваться твоей беспомощностью пришла ему в голову. А теперь давай помогу тебе одеться. Слоан еще какое-то время постоит на страже, а потом я его сменю. До тех пор надо поспать.
