На его счастье, она не упала в костер.
Да, впрочем, его это и не волновало.
Его волновала лишь она.
Ястреб наклонился, пытливо вглядываясь в глаза Скайлар. Они по-прежнему полыхали серебряным огнем. Губы коснулись ее рук. Руки ласкающими движениями опустились вниз. Глаза ее прикрылись, дыхание стало неровным. Но внезапно она дернулась, сделав попытку вырваться, и уперлась руками в плечи Ястреба. Сверкнула на него взглядом, а он лишь улыбнулся, вид довольный, точно у дикого кота, держащего в зубах добычу, и снова он делал что хотел, поддаваясь извечному инстинкту, ласкал ее до тех пор, пока кровь не начала барабанным боем стучать в ушах, заглушая голос разума…
Много позже, когда биение сердца и дыхание более или менее выровнялись, он поднялся и снял с себя остатки одежды — гетры и мокасины. Сел перед Скайлар на корточки.
— Твое платье очень красиво, — сказал он, прикоснувшись большим пальцем к ее щеке, соскользнув ладонью на отделанную вышивкой кокетку платья. — Работа Быстрой Лани?
— Да, — ответила Скайлар.
— Я рад, что ты великодушно приняла ее дар. Но спать в нем не обязательно. — Ястреб потянулся и, обхватив Скайлар за талию, приподнял ее и осторожно снял платье через голову, аккуратно свернул его, прежде чем отложить в сторону. Скайлар села, сердито глядя на него, не чувствуя, как ни странно, неловкости оттого, что обнажена.
— Поразительно! — воскликнула она.
— Что именно?
— Ты так деликатно обходишься с этим платьем! Ястреб протянул руку и заставил Скайлар растянуться на земле рядом с собой.
— Быстрой Лани пришлось немало потрудиться, чтобы сделать это платье.
— А что, если моя добрая, усердная тетушка не покладая рук много дней и ночей трудилась над черным платьем, которое ты с такой легкостью изничтожил в день, когда мы встретились?
— Будь у тебя добрая, трудолюбивая тетушка, которая была бы способна сшить такое платье для своей милой племянницы, она ни за что не отпустила бы тебя одну на Дикий Запад.
— Но кто-то же трудился над тем платьем!
— Ты что, хочешь, чтобы я разорвал это платье так же, как и то?
— Нет, ну зачем же, Быстрая Лань столько трудилась…
— Итак, никакой тетушки не существует?
— Нет, никакой тетушки не существует.
— Только сестра? — с издевкой спросил он, наклонился, подпер голову ладонью, выжидательно глядя на Скайлар.
— Только сестра, — ответила она.
Он каждый раз казался другим, вот и теперь неровный свет костра, разожженного в центре вигвама, придавал его лицу особое выражение. Блики красноватого света падали на стены, позволяя любоваться рисунками. Хоть внутри их уютного обиталища и было тепло, Скайлар зябко поежилась. Ястреб, заметив это, прижал ее к себе, согревая собственным теплом. Одеялом отчего-то накрывать не хотелось. Уж слишком приятно смотреть на совершенное, словно выточенное из слоновой кости, тело молодой женщины.
— Только сестра, — повторил он. — Скажи, откуда вы такие взялись, не из земли же выросли? Должны же быть у вас родители!
— Отец умер много лет назад. Мать — совсем недавно. Незадолго до смерти твоего отца.
Несколько мгновений Ястреб молчал, но любопытство взяло верх.
— Прости, наверное, вспоминать об этом тебе очень больно.
— Ты… едва ли ты можешь представить.
— Ну что ты, милая, конечно, могу.
Внезапно Скайлар повернулась к нему, глаза горели.
— Клянусь, я не сделала твоему отцу ничего плохого. Он знал, в какой плачевной ситуации я оказалась, и всего лишь хотел помочь мне. Всем сердцем я верила, что нужна ему, что и я способна ему помочь.
— Скайлар, я хочу узнать о твоем прошлом. Она отвернулась, качая головой.
— Отец умер много лет назад, мать — недавно. У меня есть сестра. Нам необходимо было начать новую жизнь. Ничего плохого я не совершила.
— Я спрашиваю сейчас совсем не об этом…
— Больше мне сказать нечего.
— Черт возьми, Скайлар!..
— Ничего, пойми, ничего! Если поверишь, что я никому не желала зла, то больше тебе ничего знать и не нужно. Твоего отца я любила, заботилась о нем. Клянусь, я…
— Скайлар, остановись, я верю тебе.
Она посмотрела на него так, словно решила, будто ослышалась. Огромные серебристые глаза искали сочувствия. Переливающиеся, завораживающие, взгляд неуловимый, как ртуть. Она неудержимо манила к себе.
Скайлар заговорила снова, поначалу нерешительно, голос дрожал:
— Мне жаль, что ты совсем ничего не знал… о том, во что тебя втянули. Я…
— Скайлар, успокойся.
— Ноя…
— Все в порядке, тише.
— В порядке?
— Я сдаюсь, честно…
— Ну конечно, ночи! Тебе ведь они так нравятся.
— Вне всякого сомнения. — Он не спускал с нее глаз. — Ночи мне действительно очень нравятся!
И снова руки его начали медленную чувственную игру, а вслед за ними вступили и губы. Она вздрогнула, зарылась пальцами в его волосы. Неужели опять? После того, что они пережили несколько минут назад, желание едва ли могло вспыхнуть снова, так по крайней мере казалось ей. Но Ястребу явно было мало. Скайлар не понимала, что ему достаточно одного прикосновения к ее шелковистой коже, чтобы страсть вспыхнула с новой силой, одного небольшого движения, чтобы пробудить чувства, одного запаха, одного легкого скольжения золотистых волос по руке…
— Мне нравятся ночи…
Огонь освещал сплетенные тела. Свет луны померк, уступая место солнцу, первые лучи которого уже заалели на горизонте, а они все не могли насытиться друг другом.
Проснулась Скайлар поздно. Она чувствовала себя скорее разбитой, а не отдохнувшей, и все же счастливой. Сиу нежно любят своих жен, сказал ей Ястреб. Она и сама могла убедиться в этом прошлой ночью.
Раскрыв наконец глаза, она увидела, что Ястреб тоже не спит. Огонь давно погас, солнце встало, его свет пробивался через покрытые шкурами стены вигвама. Скайлар не могла оторвать глаз от мускулистой фигуры Ястреба, его груди, плеч. Как же хорошо она узнала его за последние дни! Все то, чего прежде она так боялась, теперь вдруг приобрело поразительно притягательную силу. Он вызывал в ней гнев так же быстро, как и возбуждал желание. Опасное сочетание!
«Он ведь твой муж», — напоминала она себе, и мысль эта заставила ее затрепетать.
Муж, который не желал иметь жену.
Почувствовав, что Ястреб смотрит на нее, Скайлар взмолилась, чтобы он не сумел прочитать ее мысли. Вот протянул руку, коснулся большим пальцем щеки, дотронулся до губ.
— Уже, кажется, очень поздно? — спросила она.
