–Ты самая красивая девушка, что я встречал, и даже превосходишь мою матушку.
Мать Чи Мо была наложницей моего правителя-отца и ушла из жизни много лет назад, однако ее смерть по неизвестной причине хранили в секрете, о ней знали лишь отец и моя мать.
Несмотря на то что брат рос без матери, с детства он был тихим и добросердечным мальчиком, который избегал драк, и это не изменилось и тогда, когда он повзрослел. Раскрывшийся цветок все еще вызывал в нем легкую улыбку, и лицо его все так же озарялось светом при взгляде на небо. Когда день близился к ночи, Чи Мо каждый раз взбирался на самую высокую точку стены дворца и играл на цине. Над его головой собиралось множество птиц, их перья опадали вниз и, отражаясь в глазах брата, делали их голубовато-серыми, а облака расцветали пьянящими красными цветами.
Он прожил так сто лет, и каждый раз я спрашивала Чи Мо:
–Разве тебе не одиноко?
Он смотрел на меня и отвечал:
–Пока со мной ты, Де Чэ, я никогда не буду одинок.
Мы с братом стали сильнейшими в нашем клане, но, в отличие от меня, гордости правителя, отец сына недолюбливал. В нашем детстве, видя нас играющих вместе, отец подходил к нам и уносил меня прочь, оставляя Чи Мо одного. И все же он не обижался, и когда я каждый раз оборачивалась, то видела его спокойно стоящим на горизонте и с яркой улыбкой смотрящим вслед мне, все сильнее отдалявшейся.
Когда я в первый и последний раз спросила отца, почему он невзлюбил сына, теплое выражение на его лице тут же поледенело. Он провел по моим волосам и произнес:
–Однажды, когда я стану стариком, ты станешь правителем клана духа, Де Чэ. Ты войдешь в тронный зал и сыграешь на цине для нашего великого императора, и твоя музыка заполнит всю Снежную империю. Ты – моя гордость, Де Чэ.
Подняв голову, я встретила лицо отца, полное гордости, свойственной небесным богам. Он гладил меня по длинным волосам, и на его губах появилась тихая улыбка.
Я никогда не винила его, но при взгляде на брата мне становилось невыносимо грустно, ведь, как и я, Чи Мо боготворил отца, величайшего мастера игры на цине в истории клана духа. Каждый раз, стоило только упомянуть его имя, в глазах брата загоралось восхищение, тогда как сам отец продолжал относиться к Чи Мо с холодом.
Отец служил личным музыкантом правителя Империи льда, и его музыкальный талант превосходил талант всех мужчин клана духа. Прежде трон нашего клана занимали исключительно женщины, их музыка лилась мягким великолепием, но музыка моего отца напоминала палящее солнце и ревущий снежный ветер. Я не слышала его первое исполнение после назначения императорским музыкантом, до меня дошли лишь рассказы, гулявшие среди людей нашего клана. Говорили, в тот день дух музыки отца воспарил в небе над всей Империей льда, подняв птиц высоко к небесам, и их пение еще долго звучало над Снежной крепостью.
Для отца я была гордостью, он каждый раз брал меня с собой в крепость на разные празднования и, сажая высоко на плечи, говорил каждому магу, мечнику, прорицателю:
–Моя дочь, лучший музыкант во всем клане.
Свесив голову, я видела на его лице перевернутую улыбку, ветер тронного зала со свистом трепал мое платье и волосы, а со всех сторон на меня смотрели улыбавшиеся лица. Но даже тогда меня не покидали мысли о Чи Мо, о крошечных листьях вишни на его длинных ресницах.
Каждый раз, когда меня забирали в Снежную крепость, брат провожал меня до ворот дворца клана духа и, склонив ко мне лицо, говорил:
–Я буду ждать твоего возвращения, Де Чэ.
Отдаляясь от дворца, я каждый раз оборачивалась к нему. Стоя там в своей длинной мантии, развевающейся на ветру, и со спокойной улыбкой на губах, Чи Мо был подобен свету далекой звезды – так же туманен и слаб. Вокруг нас мелкие снежинки без устали бились о черные стены крепости, жестоко и нежно, словно стремясь прекратить свое существование.
По возвращении я обнаруживала Чи Мо, сидящего в ожидании меня на самой высокой точке стены. На его коленях лежал гуцинь
1, а тонкие пальцы скользили по его струнам, создавая переливчатую мелодию. Над его головой собирались загадочные птицы, и их перья густым слоем опадали вниз. Я смотрела на своего брата – такого безмятежного и полного величественности,– и на глазах моих наворачивались слезы.
С тех пор как мы оба повзрослели и покинули Туманный лес, мы больше туда не возвращались. Чи Мо перестал водить меня послушать печальное пение птиц в тени огромных деревьев. Лишь изредка мы поднимались на самую высокую стену дворца и вглядывались в противоположный берег Ледяного моря.
От пронизывающего ветра глаза брата щипало, но он продолжал упрямо смотреть вперед, не отводя взгляда, до тех пор, пока в уголках не собирались слезы. Когда я спрашивала, почему он не закрывал глаза, Чи Мо поворачивался ко мне:
–Почему этим птицам дозволено свободно парить в небесах, а я навечно заточен в стенах этой крепости?
Я смотрела на него, не зная, что ответить, но спустя мгновение на его губах снова появлялась улыбка.
–Не думай об этом, Де Чэ. На некоторые вопросы просто не существует ответов.– Он улыбался мне искренне, и от его улыбки воздух словно наполнялся ароматом цветов.
Чи Мо часто спрашивал меня:
–Знаешь, что находится на том берегу Ледяного моря, Де Чэ?
Я отвечала словами отца, что там обитал порочный народ огня.
Тогда он смотрел вдаль на тот берег и долго молчал. Мне было не разглядеть его глаз из-за спины, но я представляла, что в них отражались парящие над нами птицы.
Морской ветер всегда был силен, и, спрашивая, не замерзла ли я, брат распахивал свою мантию и укутывал меня в своих объятиях с запахом цветущих цветов. Я чувствовала, как их призраки снова заводили свой пляс.
Чи Мо стал единственным магом духа из юношей нашего поколения. Остальные экзамен не прошли. Среди мужчин мастеров духа в истории клана всегда было немного, поэтому, когда брат появился в прекрасной черной мантии мага с золотыми краями, я почувствовала счастье. Оно накатило медленно и спокойно, но было все таким же волнительным.
Однако за спиной я расслышала вздох отца и, повернув голову, увидела, как из уголка его глаза скатилась слеза. Отец впервые плакал при мне.
С самого детства брат не любил разговаривать с людьми и обычно спокойно проводил время в одиночестве. Но самым частым вопросом, что он мне задавал, было:
–Хочешь уйти вместе со мной, Де Чэ?
В то время смысл его слов был мне непонятен, поэтому я переспросила:
