Волосы Чао Я тут же перестали метаться по ветру и, подобно жидкому серебру, укрыли ее мантию. Глаза ее вновь побелели, а зрачки стали чистыми, как лед.
–Я в порядке, милый, я всего-то попала в твой сон,– произнесла она.
В следующее мгновение лицо ребенка стало надменным и жестоким, подобно пронизывающему северному ветру. Он молча смерил меня колким взглядом.
–Можешь уже не притворяться, Ворон.
–Ты никак не мог узнать, что я Ворон. Это невозможно,– произнес он, не отводя взгляда.
–Верно, это действительно было невозможно, и все же я узнал,– ответил я.
Ворон перевел взгляд с меня на Чао Я, а затем выдал:
–Вы разыграли представление, Чао Я вовсе не поддалась сну.
–Именно, я притворилась,– ответила та.– Но, признаюсь, ты лучший создатель снов, которого я встречала. Твой сон едва меня не поглотил. Если бы я не подготовилась заранее, то уже была бы задушена струнами собственного циня.
–Как вы узнали?– спросил Ворон.
–Когда убили И Чжао, Феникс пила вместе с Шан Ле и остальными в большом зале и никак не могла совершить убийство, да и страж Запада не стал бы появляться ради такого лично. Оставался только Ворон.
–И как вы поняли, что я – это он?
–Из-за раны на шее И Чжао, ее нанесли снизу. Убийца, который перерезал ей горло, был намного ниже ее и совершенно не вызывал подозрений, ведь она даже не попыталась защититься.
–И все?
–А еще смерть Пянь Фэна. По словам Хуан То, убийца должен был находиться внутри комнаты, но мы так и не увидели, что кто-то вышел. На самом деле оттуда вышел ты, но из-за маленького роста, не дотягивавшего даже до талии Хуа Сяо, тебе удалось скрыться за перегородкой. С нашего угла все выглядело так, словно Хуа Сяо выпустила невидимку.
–И тогда вы решили, что это был я.
–Не совсем. Тот случай лишь сбил нас с толку, но потом Юэ Шэнь кое-что сказала.
–Что же?
–В тот день, когда нас отравили, кто-то отвлек ее, помнишь? Мы открыли дверь и увидели там испуганного тебя, смотрящего в сторону Бамбукового флигеля. Юэ Шэнь ринулась в погоню и, вернувшись, сказала мне: «Чем дальше я становилась, тем слабее чувствовалась магия смерти». И тогда до меня дошло, что та энергия исходила от тебя, стоявшего на пороге. Такому умелому убийце, как ты, провернуть это было легко, ты создал ложный след для Юэ Шэнь и, когда она его взяла, тут же все подчистил так, чтобы никто тебя не заподозрил.
Ворон посмотрел на меня с ехидством и досадой в лице, а затем по слогам выдал:
–Про-дол-жай.
–Потом настал черед сна Син Гуй. В нем я вновь увидел Ин Кунши и то, как он выглядел в детстве. Вы с ним очень похожи, и, точно как и ты, он держал в руках мяч, вот только его был белым. Сначала я не понял смысл сна, а потом вспомнил: когда мы только оказались в этом мире, я встретил тебя с белым мячом в руках, сейчас же он превратился в синий. Перед самой смертью Я Чжао сказал: «Ваше величество, остерегайтесь синего…» Тогда его слова мне были непонятны, но теперь их смысл ясен. Он предупреждал меня о твоем мяче. После того случая я поговорил с Чао Я, и оказалось, что сильные создатели снов способны заключать сновидения в физические объекты, что ты и сделал со своим мячом – любого, кто его касался, тут же поглощал сон. Поэтому мы попросили Чао Я проверить, верна ли наша догадка. Результат все подтвердил: твой мяч действительно убивал людей через сны.
Ворон бросил взгляд на девушку:
–Так, значит, ты и правда не попала во власть моего сна, а всего лишь притворялась?
–Да,– кивнула Чао Я.– Хуан То заранее окружил меня защитным барьером, обычной магии через него не пробраться, да и не стоит забывать, что я сама разбираюсь в создании снов.
Ворон молча опустил голову. Ни один человек не догадался бы, что за обличьем славного мальчика скрывался лучший убийца этого мира, уступающий лишь стражу Запада.
Барьер Хуан То окружил нас, а Чао Я снова призвала свой цинь.
Ворон продолжал стоять на месте. Я не мог разгадать его мыслей, но от моего внимания не ускользнуло то, как его глаза продолжали менять цвет.
В следующее мгновение он резко рассмеялся и, приблизившись, поднял на меня взгляд.
–Брат, ты обнимешь меня?– произнес он.
Тут же меня окружил огромный вихрь, и я увидел перед собой Ин Кунши. Он, прелестно и тихо улыбаясь, смотрел на меня так же, как сотни лет назад, когда был всего лишь умиротворенным, спящим на моих руках и смотрящим сны ребенком. Перед моими глазами начали появляться вспышки разных цветов, а в голове продолжал звучать голос младшего брата: «Брат, ты обнимешь меня? Ты обнимешь меня? Обнимешь? Обнимешь?»
Ши приподнялся на носочки и протянул руку к моему лицу, но стоило ему его коснуться, как меня тут же окружил похожий на хрустальный шар защитный барьер Хуан То. Ши отскочил и упал на заснеженную землю, из его глаз на снег тут же закапали горькие слезы.
–Зачем ты так со мной, брат?
По моему сердцу словно полоснули лезвием, из груди рвалась невыносимая боль. Я подошел к нему и склонился, чтобы поднять младшего брата на руки.
–Не бойся, Ши, старший брат рядом.
Однако стоило мне наклониться, как Ин Кунши внезапно превратился в Ворона и вся иллюзия вокруг рассеялась. Лицо мальчика приняло странный синий оттенок, и я заметил в его руке холодный белый свет, а в следующее мгновение этот свет направился к моему горлу. Времени увернуться не оставалось, на секунду меня парализовало.
Однако как только клинок Ворона приблизился к моей шее, я неожиданно заметил, что улыбка на губах ребенка застыла. Его рука не могла сдвинуться больше ни на миллиметр вперед, ей мешал появившийся в груди Ворона Лунный свет. Я поднял взгляд и увидел за ним Юэ Шэнь. Ее словно окружал ореол холодного света, а волосы свободно развевались на ветру.
Ворон повалился вниз.
–Почему ты не обнял меня, брат? По… чему?– выдавил он перед тем, как его тело коснулось земли.
Воздух вокруг наполнился лепестками вишни, и секунду спустя они налились алым цветом – тем, каким была окрашена кровь людей. До меня донесся звук содрогнувшейся земли, словно по небу прошелся тяжелый раскат грома.
Я поднял взгляд, полный беззвучных слез, и услышал голос Ши, застывший в небесах:
–Брат, пожалуйста, будь свободен…
За Бамбуковым флигелем стало на две укрытые снегом могилы больше. Феникса и Ворона похоронили бок о бок в промерзшей, твердой земле. Было непонятно, покроет ли их предстоящей весной зеленая молодая трава. Уверен я был лишь в том, что вишни рядом с ними в сезон цветения будут выглядеть по-особенному великолепно.
Такова была жестокая природа этих деревьев: чем больше покойников лежало у их корней, тем ярче они цвели. Закат чьей-то жизни становился рассветом для них.
