Я изучал лицо Син Цзю, не в силах вымолвить ни слова.
Его силуэт полностью скрылся за снегом вдали. До меня донеслась горькая песня Син Цзю. Она эхом разносилась высоко в небесах: над полем собрались сотни птиц, а воздух вновь наполнили лепестки вишни,– казалось, и они кого-то оплакивали.
Сон второй
Кошмар Син Гуй. Тяжелый урок
Меня зовут Син Гуй, я – сокровище своего отца, лучшего прорицателя Снежной крепости. Он читает судьбы и предсказывает будущее.
Мой отец – самый стойкий из всех людей, каких я когда-либо встречала. Я наблюдала за ним, когда он читал звезды на самой высокой башне Дворца звезд: лицо его было мрачным, словно черный базальт звездной платформы Горы божеств, а из-под ног рвался безумный ветер, подхватывая полы его черной мантии. Я смотрела на него такого, и мне казалось, его окружали темные крылья.
Сотни, тысячи лет, время текло волна за волной, и я верила: моего отца, его силу и стойкость ничто не пошатнет. Но в моменты, когда его взгляд касался меня, его лицо омрачала печаль. Мой непробиваемый отец плакал из-за меня – из-за ребенка, принесшего в его жизнь печаль.
В раннем детстве мама рассказала, что мне суждено прожить лишь двести пятьдесят лет, а после моя судьба сворачивает с пути и смерть грозит мне отовсюду. Она произнесла это, и из ее глаз на красное платье медленно скатились слезы. Наблюдая, как они растекались по ткани в причудливые цветки, я протянула маленькую ладошку к лицу мамы, чтобы она перестала плакать.
–Даже если мне будет отведено лишь двести лет, я все равно проживу эти годы счастливо,– ответила я тогда, но мама продолжила молча плакать.
Мое появление на свет стало большим счастьем для всего клана: вмоем маленьком теле таилась духовная сила тысячелетнего. Я родилась спящая глубоким сном в коконе из белоснежных локонов, длиннее тех, что были у мамы, и отец возликовал.
Вот только я оказалась ребенком, принесшим с собой печаль.
Сразу же после рождения отец устроил в мою честь церемонию чтения звезд. Мама рассказывала, что прежде он редко улыбался, но в тот день был невозможно счастлив, и, глядя на его яркую улыбку, окружающие тоже улыбались.
Но в середине церемонии зал вдруг накрыла тишина, и все увидели оборванный звездный путь над посохом моего отца. Отец пошатнулся и рухнул на холодный базальтовый пол звездной платформы.
Я оказалась ребенком с прерванной судьбой. Я оказалась ребенком, которому не следовало появляться на свет.
«Я не должна была родиться»– именно эти слова занимали мои мысли, пока я проводила дни в уединении на нижних этажах Дворца звезд.
С каждым разом мое тело становилось все слабее, и мне приносил боль даже ветер.
В тот первый день, когда отец спустил меня на руках в темноту подземелья дворца, я увидела в его глазах слезы.
–Оставайся здесь, моя милая Син Гуй, с тобой все будет хорошо, твой отец – лучший прорицатель. Я смогу изменить путь звезд, ты ни за что не умрешь,– произнес он.
Я подняла на него взгляд, все еще заключенная в объятия, и кивнула.
–Я верю вам, отец, вы – величайший из прорицателей,– ответила я и закрыла глаза.
Я знала, что это невозможно. Уже тогда мои силы превосходили те, что были у него, и даже я не могла переменить ход судьбы.
Мой любимый старший брат Син Цзю, как и я, с рождения обладал большой силой, и все же она не достигала моей, и судьба его ничем особенным не отличалась.
Каждый раз, когда я думала, что мне не следовало рождаться, он останавливал меня словами: «Ты – та, кто делает меня лучше». Тогда глаза мои наполняли слезы, и, горько плача, я зарывалась поглубже в его объятия.
До достижения ста тридцати лет я была одиноким ребенком, обитавшим на нижнем этаже дворца и никогда не видевшим сияния настоящих звезд, лишь серебристый свет звездного посоха. Я никогда не видела восхода солнца, расцветающего за горизонтом подобно алому цветку лотоса; никогда не видела, как сумерки, словно черная тушь, окрашивает мгла; никогда не видела снега, укрывающего ветви вишни, и не чувствовала ее лепестков на своих плечах.
Я даже не знала собственного дворца, самого изящного и грациозного во всей империи.
Слушая рассказы брата, я представляла себе все это, и мое сердце заполняла боль. Но Син Цзю продолжал повторять, что обязательно станет сильнее и мне не придется умирать после двухсотпятидесятого дня рождения. Тогда я смотрела на него, и меня заполняла любовь.
Когда Син Цзю исполнилось сто тридцать лет, он принял облик взрослого. Сразу после церемонии он спустился ко мне, и я ошибочно приняла его за отца. Он выглядел так же величественно, стоя в белой мантии и с длинными волосами за плечами.
–Брат,– обрадованно произнесла я.
И он подхватил меня на руки и усадил к себе на колени.
–Я становлюсь сильнее с каждым днем, Син Гуй, просто подожди еще чуть-чуть,– произнес он.
Я кивнула и тут же ощутила тепло от его улыбки.
–Я не позволю тебе умереть, я изменю звезды, и мы всегда будем вместе. Ты – та, ради кого я становлюсь сильнее, ты – мое все, Син Гуй.
«Ты – мое все»– каждый раз слова моего брата приносили мне боль, я думала о плохом. Что случилось бы, если бы я однажды умерла и он не нашел меня в этом темном подземелье? Украсили бы тогда лицо моего такого сильного, стойкого старшего брата слезы?
Брат рассказывал мне обо всем, что происходило снаружи, о том, кто правил империей, и о том, кто был лучшим чародеем. В его рассказах часто слышалось имя Ка Со, в глазах брата он был лучшим принцем – добрым и достойным. Син Цзю называл его великим человеком, который обязательно стал бы однажды великим правителем.
Брат говорил мне, что в один день он изменит мою судьбу и выведет меня из этой темной тюрьмы в самый просторный зал Снежной крепости. Там я смогла бы попросить звезды благословить Ка Со, ведь в глазах брата именно я была лучшим прорицателем.
Я смотрела на сияющее лицо Син Цзю и хотела ему верить, но все это было лишь красивой мечтой; мечтой, утешавшей нас обоих. Одним ранним утром или темными сумерками моя жизнь должна была прерваться, и, несмотря на надежду, что дарил мне брат, боль не покидала моего сердца – боль не за себя, а за любимого брата.
В день моего совершеннолетия оказалось, что и мое тело отличалось от других. Мне исполнилось сто тридцать лет, но я по-прежнему осталась в обличье ребенка, и мне не суждено было стать взрослой. Тот день я провела прячась от брата, ведь от одной мысли о нем на глаза накатывали слезы. Син Цзю давно стал взрослым юношей, а я по-прежнему оставалась заточена в теле ребенка. Мне не хотелось, чтобы он жалел меня.
