Они явились, чтобы убить ее.
Вопль, вырвавшийся у Шоны, был наполнен таким ужасом, что она проснулась и, задыхаясь, села на постели. Дикарь, стоявший рядом, исчез. И возле шкафа не было краснокожего в перьях. Ей казалось, у нее останавливается сердце. Голову переполняла боль. Ее шаль лежала на полу, мокрая, испачканная грязью. Мокрая рубашка липла к телу.
Значит, она вовсе не спала! Она вставала, была возле озера, бежала от человека в плаще и наткнулась на озерного демона. И каким-то образом вернулась в замок.
Шорох, ветра отвлек ее. Шона повернула голову к окну. И похолодела.
Да, дикари действительно исчезли, скрылись в пучине ее воображения, откуда появились, но на фоне окна по-прежнему стоял человек, не похожий на дикарей, ибо на нем не было ни перьев, ни набедренной повязки. Свет и тени отчетливо очерчивали башмаки, такие, как носили горцы, ножны, меч и килт.
«Сейчас он тоже исчезнет», — подумала Шона и прочла молитву. Но человек остался на прежнем месте. Несколько минут Шона смотрела на него, ожидая, что вот-вот его развеет ветер, но с каждой минутой ее конечности и язык леденели все сильнее.
Он явился сюда, как призрак… нет, он настоящий! Он бесшумно проник в ее комнату. Призрак, оборотень, зверь, демон, человек — какая разница? Он смотрел на нее, и его злоба казалась почти ощутимой.
Мысленно Шона выругала себя. Кем бы ни был незнакомец, он собирается причинить ей вред. Ей нужна помощь, и немедленно. Она вскочила с постели, готовая броситься в коридор, закричать, позвать на помощь. Но слишком поздно, ибо демон в облике горца спрыгнул с древних каменных ступеней и перехватил Шону прежде, чем она успела достигнуть двери. Ее вопль превратился в хрип, воздух вмиг улетучился из легких, когда незнакомец схватил ее. Шона услышала, как рвется тонкая ткань ее рубашки, но не обратила на это внимания, спеша вырваться и спастись. Однако, каким бы сильным ни было ее стремление сбежать, незнакомец оказался сильнее. Он снова схватил ее, на этот раз так крепко, что девушка содрогнулась в его руках.
Когда Шона наконец сумела сделать вдох, чтобы позвать на помощь, чужая ладонь крепко зажала ей рот. Она принялась вырываться, но тщетно. Ее сбила с ног и пригвоздила к кровати непреодолимая сила. Девушка изгибалась, рвалась прочь, отбивалась руками и ногами. Тучи вновь закрыли луну, и она видела лишь неясный силуэт противника. Она не могла высвободить рот, чтобы крикнуть, не могла извернуться так, чтобы освободиться от захвата его бедер. Недостаток воздуха лишил ее последних сил, она боялась вновь потерять сознание. По-видимому, ее спасли только затем, чтобы подвергнуть ужасной казни. Ее противником оказался горец, человек из плоти и крови. Под килтом он был обнажен. Сырая разорванная рубашка сползала, открывая тело Шоны все сильнее от каждого судорожного движения. Но она не собиралась сдаваться, просто не могла… — Что я вижу, миледи? Как напоминает мне все это нашу предыдущую встречу! Но обстоятельства изменились. Насколько я помню, в прошлый раз вы были очаровательны и намеревались отдать мне все, что угодно! Ну, может быть, не столько, сколько отдадите сегодня, но вам не повезло тогда, верно? Вы не представляете себе, как это огорчило меня! Впрочем, меня отвлекли…
Она застыла на месте. Казалось, кровь заледенела в жилах. Этого просто не могло быть!
Господи, нет, это невозможно! Она сама лежала возле его обгорелых останков, чувствовала запах паленой плоти. Но каким-то чудом ее вытащили из огня живой. А его оставили в пламени до тех пор, пока человеческое тело не превратилось в обугленный труп. Он просто не мог выжить.
Его ладонь больше не закрывала ей рот. Он устроился верхом на ней и скрестил руки на груди. В сущности, ему было настолько удобно, что он лениво протянул руку, взял со столика у кровати спички, чиркнул одной из них о каменную стену и зажег стоящую рядом свечу.
Комнату вдруг затопил мягкий, нереальный золотистый свет. Шона была свободна, никто не держал ее. Ее противник просто сидел на ней верхом, скрестив руки на груди и глядя ей в глаза.
Она не могла пошевелиться, даже не пыталась сдвинуться с места или закричать. Она была слишком ошеломлена и потому только смотрела на него и гадала: неужели эти лицо и голос действительно реальны и принадлежат Дагласу. Дагласу, восставшему из могилы.
Дэвид! Немыслимо, но это был он. Слава Богу, это Дэвид!
Возглас недоверия и изумления сорвался с ее губ.
— Неужели мое появление настолько удивило вас? Похоже, ваше сердце бьется чересчур быстро, миледи. А как голова? Откровенно говоря, удар был не силен: ничто по сравнению с ударом, от которого я пострадал той роковой ночью.
У нее закружилась голова.
— Но ведь ты мертв! — прошептала она. — Я видела тебя мертвым…
— Значит, я призрак, восставший из озера во плоти и крови — крови, жаждущей мести.
— Боже мой, но как ты оказался здесь?
— Пути Господни, по всей видимости, неисповедимы.
— Но ты вышел из озера! Ты явился нагим из воды…
— И весьма вовремя, — сухо заключил он. — Ты не согласна?
— Но сейчас, здесь, в моей комнате…
— Прошу прощения, миледи, будьте любезны вспомнить, что это моя комната.
Капризная луна вновь осветила небо. Комната ожила от ее бледного сияния, и Шона отчетливо разглядела лицо Дэвида. Широкие скулы, высокие и словно высеченные из камня. Чернильно-черные брови, крутыми дугами изгибающиеся над ярко-зелеными глазами. Длинный прямой нос, твердый квадратный подбородок, полные губы, теперь сжатые в одну линию и напоминающие рану на фоне бронзовой от загара кожи. Слабый след шрама пересекал левый висок к уголку глаза. Если прежде его лицо выглядело привлекательным, теперь оно казалось суровым и твердым.
Он был реальным — не призрак, не сон, а настоящий, живой человек.
Что-то внутри Шоны содрогнулось от радости. Жив! Он жив! Она испытала искушение обвить руками его шею, поддаться порыву охватившего ее счастья. Она с восторгом убеждалась, что он не погиб отвратительной, ужасной смертью. Ей хотелось обнять его, признаться в своей радости.
Однако удержалась, ибо Дэвид взирал на нее с ненавистью и злобой. Она испугалась, как никогда раньше. В нем не осталось ни одной прежней черты. Ни единой. Шона не узнавала человека, который пронзал ее ненавидящим взглядом.. Этот человек был твердо уверен в том, что она, Шона, желала ему смерти в огне! Внезапно ее объял леденящий холод.
Он здесь, в этом не может быть ошибки. Но пришел не затем, чтобы объяснять ей, что случилось той ночью. Он явился, уже успев вынести ей приговор.
— Ты вернулся, но превратился в демона, — произнесла она. — Свирепого и жестокого — это видно по твоим глазам. Ты не более чем зверь…
— Оборотень, не так ли? О, леди, вам еще только предстоит увидеть зверя в шкуре, с когтями и клыками! Право, как причудлива судьба! Я явился совершить отмщение только для того, чтобы прежде спасти от другого человека, угрожавшего вам мечом. Скажите же мне, леди Мак-Гиннис, неужели вам так плохо жилось с тех пор, как вы добились моей смерти?
