—Мы можем поговорить наедине?
Линда, не дождавшись ответа Кэтрин, вышла. Я едва облегченно не выдохнул, оставшись с ней наедине. Энтони тут же прислал сообщение, что охраняет коридор и мой кабинет от вторжения.
—Мне нужна твоя помощь,— с трудом выговорила Кэтрин, будто бы слова царапали язык.
—У меня плохие актерские данные,— предупредил я.
Она моргнула, после отвела взгляд. Я больше не имел права врываться в ееличное пространство, однако сделал.
—Ты стал президентом.— Это не вопрос, а обвинение.
—И тебя это испугало.
—Уничтожило, если быть честной.— Удивление скользнуло по моему лицу, поэтому Кэтрин продолжила.— Тайлер всегда просит быть честной, когда дело касается чувств. Ты стал президентом, чтобы получить полную власть, но незадумался, как это отразится на нас. И ябы предположила, что все, что было между нами — похоть и банальное желание переспать.
—Нет и нет. Мне нужны были акции Болфорда, чтобы отодвинуть Корворда. Я поймал его на крючок и воспользовался возможностью.
Кэтрин поджала губы. Длинные подкрученные ресницы отбрасывали тень на нежную кожу.
—Я всегда буду на твоей стороне. И сделаю все, о чем бы тыменя не попросила. Даже если придется доказывать всем на зимнем балу, что я трахаю Линду во всех позах и накаждой поверхности вБолфорде.
Убийственный взгляд едва не выжег дыру на моем лице. Сердце совершило два глухих удара, а после быстро забилось, разгоняя кровь.
Я сократил оставшееся расстояние, прижимая Кэтрин к стене. В животе разливалось приятное напряжение.
—Но яне смогу не обращать на тебя внимание. Я несмогу не смотреть в твою сторону. И яне смогу уехать сЛиндой с этого чертового бала.
—Почему?— В ееголосе проскользнула надежда.
—Потому что есть только ты. И тыстоишь всего.
С губ сорвался вздох. Эмоции стремительно сменялись на лице. Я пытался ухватиться за любую, чтобы понять, какие чувства она испытывает. НоКэтрин спрятала все.
Я коснулся пальцем ее подбородка, заставляя взглянуть на меня. За всей этой болью и отчаянием, за всей силой и желанием отомстить, плескалась любовь. Ком подкатил горлу. Я ощущал себя глупым неопытным мальчишкой, боявшийся спугнуть девушку, которая проявила ответную симпатию. Это было оправдано, ведь Кэтрин — минное поле с многочисленными ловушками. И она позволяла приблизиться лишь тем, кто находил верную тропу.
—Шейни продолжает тебя донимать.
Ее лицо исказила гримаса.
—Назойливая муха с раздутым эго. Пусть тешит свое самолюбие, считая, что главные герой этого романа. Его нельзя упускать из виду, пока что.
Приятное тепло расплескалось в груди. Я коснулся ее губ. Хотел через поцелуй дать понять как сильно скучал. Как сильно облажался, не задумываясь выкупив две чертовый акции. Кэтрин ответила, обмякая в моих руках. Навалившиеся грозило раздавить ее, но она все еще была на шаг впереди. Однако даже супер-герои уставали, под гнетом внешних обстоятельств.
Ее теплый, сладкий язык скользнул по моему. Я несдержал стон, исследуя руками тело Кэтрин. Каждый изгиб. Каждый оголенный участок шелковой кожи. Она не должна думать, что является для меня развлечением или секундно страстью. Жаждой, которую просто хочется утолить. Нет. Кэтрин была всем. Причиной, по которой хотел проснуться рано утром даже после бессонной ночи. Искренней чистой радостью. Любовью. Той, что теснилась в груди, занимая каждый уголочек. Той, о которой хотелось кричать. Ходить с плакатом поБостону. Оповестить каждого жителя земли.
И яне представлял, что смогу еще к кому-то испытать эти чувства.
Глаза Кэтрин распахнулись. Дыхание сбилось, стало рваным и прерывистым. Она смотрела на меня, словно услышала каждую мысль. Каждое слово, что витало в голове.
Кэтрин коснулась пальцем моих губ, очерчивая контур. Я поцеловал подушечку, а после прикусил. Милый румянец сгустился на еещеках. Улыбка невольно скользнула по моим губам.
—Это все когда-нибудь закончится,— тихо сказала она.
—Я останусь.
—Я несентиментальная, Нейт.
—Я знаю.
—Не смей мне сейчас признаваться в любви.— Меж бровей легла складка. Я стер ее поцелуем.
—Ни вкоем случае.
Кэтрин оживилась. В глазах загорелся знакомый огонек.
—Я имела ввиду сейчас.
Я кивнул, сдерживая улыбку. Она сама понимала, что даже если я непроизнесу эти слова вслух, они давно уже витают в воздухе.
Кэтрин поправила юбку, пряча выглядывающее кружево чулков. Кровь устремилась к члену, стоило ей чуть нагнуться. Он умолял меня затащить Кэтрин в комнату. Наплевать на все законы и правила. Сделать выбор в нашу пользу. Стереть каждое прикосновение Шейни. Попробовать каждый дюйм кожи. Выбросить все тревожные мысли.
Это желание отразилось на лице. Кэтрин прижалась к моей груди, играя с пуговицей на рубашке.
—Ты никогда не будешь моим в стенах Болфорда. Когда все закончиться, придется делать выбор, Нейт.
—Я уже его сделал.
Глава 28. Кэтрин
Я чувствовала себя солдатом. Поле боя — Болфорд. Противник — Эрес Шейни. Бороться с ним было скучновато, за счет чрезмерного высокомерия и мнимой власти, которой он сам себя наделил. Куда интересней понять, для чего Эрес на самом деле переехал вБолфорд. И почему его семья первая приглашенная.
В последнее время я предпочитала находиться в комнате Тайлера. Здесь всегда царствовала тьма и тишина, прерываемая лишь шелестом страниц. Изредка появлялся Кристофер и устраивал словесную перепалку. Он все еще считал, что я намерено подставила его перед Нейтом. Тайлер пытался выступить миротворцем и донести до нас то, что мы категорически не хотели слышать. Однако стоило ли говорить, что его дипломатии хватило ровно на двадцать минут? После мы вновь сцепились с птенчиком и выяснили, кто креативней в язвительности.
Счет в мою пользу.
До зимнего бала осталась ровно неделя. Я все еще топталась на стадии торга, убеждая Тайлера свалить. И он, и я, прекрасно понимали, что приглашения выданы не просто так. Что-то должно было произойти на балу. А мыобязаны были сидеть в первых рядах. Пускай и насоседнем кресле планировала разместиться Шарлота. А нашестом ряду — Джефф.
С каждым днем становилось все сложнее. Исключительный случай — Кэтрин Фокс расклеилась. Ни привычной ухмылке, ни флирта сНейтом, ни желания выходить из комнаты. Мысли в голове увлекали куда сильнее остальной суеты. Моя успеваемость спала, хотя, стоило признаться, что с момента зачисления, она и непоказывала колоссальный рост, как монета Виктора. И явновь ощущала отчаяние, схожее с тем, что клубилось в комнате особняка Фокс. Оно царапало кожу, горечью оседало на языке и разрывало грудную клетку. Внешне никто и недогадывался, как громко я рыдала внутри себя, предвкушая увидеть знакомый интерьер и ненавистные лица.
