Под его слова я пожалел, что у меня нет листа бумаги и ручки. Неплохой сценарий для фильма нарисовывался. Жаль, с грустным концом.
Конечно, Блиновского взяли под стражу за шантаж и вымогательство. Все его спецы оказались купленными зеками, которые так ни разу никого и не убили до нашего дня. Все были смирные. Договоры признают недействительными, только подписанные кровью. На неудачу Абрамова юрист в бегстве перестрелки успел улизнуть и заверить документ. Отец Авроры сейчас активно бегает по судам и знакомым в попытке вернуть свое, но пока все тщетно.
Все интересно и до простого понятно. Меня интересовало другое… другая.
—Как Аврора?
—Пока ты был в России не отходила от тебя. Ночевала на диване в коридоре и плакала. Помогла транспортировать тебя сюда, но отец настоял, чтобы она вернулась домой и закончила учебу,— улыбнувшись, добавил.— Красный диплом, золотая медаль. Теперь она официально стоматолог,— меня распирала гордость за мою девочку и сердце ликовало за ее заботу. Для меня самое главное, что она цела, все остальное — мелочь.
Находиться здесь мне еще придется долго. Хотят задержать на реабилитационный период, но я против, и так на два месяца из жизни выпал. Сдам все необходимые анализы, рентгены и встречай, родина.
С каждым днем становилось лучше. Передвигаться стало легче. Вроде освоился даже на местном, а возможно, они начали понимать, что я от них требую.
—Здравствуй, Виктор.
А вот и двадцатилетний сюрприз! С седыми волосами и морщинами на лице передо мной стояла мать. Болезненный вид полностью поглотил ее красоту, но не отнял женственности. Редкие серебристые волосы, рассыпанные на плечах. Подкрашенные губы персиковой помадой. Классическое платье с жакетом в сером цвете, что добавляет ее бледной пигментированной коже еще большего угасания. И в трясущихся руках черная сумка.
—Здравствуй.
Для нее это было как приглашение. Пройдя вперед, села возле меня на стул, морщась от боли. Поднявшись, сел напротив. После такой долгой разлуки принято говорить на равных. Тем более, по сравнению с ней, я абсолютно здоров.
—Мне нужно с чего-то начать,— заулыбалась. Я же был не пробиваем. Слишком долго и больно я убивал в себе материнскую любовь и привязанность к ней.— Тысячу раз проговаривала наш диалог в уме, а теперь и слов подобрать не могу.
—Может, тогда лучше оставить его в уме? Или попробуешь сказать что-то искренне.
—Я рада тебя видеть!— с нескрываемым блеском от слез в глазах.— Какой же ты вырос сильный и красивый. Я все фотографии храню, что высылал отец. Жаль тебя нет в соцсетях, и я не могла посмотреть на тебя взрослого, только лишь мысленно представляла твой образ.
Не хотелось отвечать ни единого слова на ее чепуху. Могла же в любой момент приехать и посмотреть на меня на нас с братом вживую, а не фантазировать нам внешность по образу и подобию.
—Мне папа сообщил, что ты тут, а ему девушка, Аврора, кажется. Он тоже хочет прилететь к тебе.
—К тебе!
—Пусть будет «к нам».
Такая блаженная. Отец говорил, у нее глиобластома — рак мозга. Странно, почему она не в госпитале? Должно быть, сдалась, устала бороться.
—Я к тебе на разок пришла. Не ругайся. Очень хотела повидаться,— искренне говорила, даже злость за брата и наше детство куда-то пропала.— Ты молодец, сильный вырос. Сумел победить смерть.
—А ты что же?
—А мне уже не нужно. Пусть другие живут.
—Сдалась?
—Сдалась я в твоем детстве,— с тоской и болью в глазах.— А болезнь это дар судьбы.
—Врачи что говорят?
—Я уже полгода к ним не хожу. Хватит с меня.
Тяжелый выбор она сделала. Видимо, пришла попрощаться. Кто-то наверху решил вознаградить ее за страдания и напоследок отправил меня именно в ее город.
—Я должна попросить прощения. Много лет как должна. Прости меня, Виктор. За все прости. Каждый день вспоминаю наши партии в шахматы в оранжерее,— не скрывая слез.
—И я вспоминаю,— щемило в груди, и я наклонился обнять. Она с радостью откликнулась и, всхлипнув, уткнулась в плечо, вдыхая мой запах.— Я прощаю тебя.
Только себе я мог признаться, что говорил не искренне. Просто знал, что так нужно сделать и все. Так бы сделал любой. Уверен, Аврора хотела, чтобы я так поступил. Неспроста она сообщила родственникам мое местонахождение. Значит, пусть будет так.
—Мне пора, Виктор,— сжала мои руки и поцеловала их.— Я безумно рада нашей встрече,— вид ее стал бледнее, и она поспешила на выход.— Я люблю тебя,— обернувшись у двери, а когда силуэт ее скрылся за дверью, послышался глухой удар об пол.
Под суматоху медиков вышел в коридор, обнаружив мать на полу. Моя больная душа ринулась к ней. Склонившись, приподнял голову. Блеск глаз совсем погас. Она уходила. Стерев пальцем слезу с ее щеки, мы до последнего смотрели друг другу в глаза.
—Я прощаю тебя! Прощаю!— искренне.
Последний вздох, и маму я потерял навсегда.
Глава 42
Аврора
Как же быстротечна жизнь. Словно буйная река протекает, подкидывая нас на волнах. Вроде только вчера был штиль, как уже сегодня все меняется в одночасье.
Раньше мне казалось, что проживаю, ясно смотря в будущее, мечтаю о карьере и уверена в правильности своих действий. И только сейчас поняла, что жила одним днем. Без каких-либо усилий я могла закончить университет и не важно, с каким дипломом. Без преград могла устроиться на работу, а если нужно — открыть даже свой кабинет. Получалось, что я создавала вокруг себя лишь иллюзию правильности. Сейчас мне это не нужно. В этом нет необходимости. Я хочу иного! Хочу быть рядом с Виктором. Хочу быть ему нужной, так же, как он мне.
Ему стоило пожертвовать собой, спасая меня, чтоб до меня дошло, как я люблю его…
Каждую свободную минуту он заполняет мои мысли. Нам уже сообщили, что он пришел в себя, отчего я была безумна рада. Услышать, что его жизни ничего не угрожает — лучшее, что могло случиться за последнее время.
Мне хотелось разделить боль его утраты вместе, но я не посмела приехать на похороны его мамы. Именно я сообщила его родителям о месте его нахождения и не знала, как он на это отреагирует.
Каждый день гасила в себе порыв сорваться и полететь к нему. Ему нужно набраться сил, пройти реабилитацию, и только потом, думаю, мы сможем поговорить.
Боюсь быть отвергнутой… Безумно боюсь, что больше ему не нужна. Да, он спас меня, но из-за этого ему пришлось два месяца провести в коме.
—Аврора Александровна,— обратилась ко мне администратор клиники, в которой я работала.— Примите в конце смены с острой болью?
—Хорошо,— сухо отозвалась я.
Была уже середина рабочего дня. Я без конца витала в своих мыслях, заглядывая в рот пациентам. Какая разница — одним больше, одним меньше. Дома меня ничего не ждет. Отец, загруженный своими проблемами, душ, ужин и очередная мелодрама, под которую я выплакаю все слезы и усну. Папу я за все простила, но отношения наши явно стали холоднее. Возможно, я просто замкнулась в себе, а может все стало на свои места.
