—В таком виде!— подхватила Сергеева.
Она медленно развернулась, коробка в ее руках превратилась в огромный балласт, тянущий на дно. Я как никто понимал, что сейчас происходит внутри нее — паника, тревога, желание исчезнуть, провалиться под землю. Лика широко улыбнулась, откинув с лица растрепавшиеся волосы.
—Привет-привет, я тут по делам…— она судорожно перебирала мысли в голове, бегущей строкой отражающиеся в ее небесно-голубых глазах.
—Что у тебя? Кон-ден-саторный микрофон…— читала Сергеева надпись на коробке.— Зачем тебе?— усмехнулась она.
—Да, тут такое дело… Решила вспомнить студенчество… Не зря же у меня диплом по концертному исполнительству…— голос Лики чуть дрогнул, но она держалась. Широкая улыбка не слезала с ее лица, зовя на помощь.
—Я думала ты бросила музыку,— сказала Байрамова.— Артем же говорил, что тебе это образование только для галочки было нужно.
—Нет, я не бросала,— сказала Лика, и я услышал нотки зарождающегося гнева. Подруги тоже уловили напряжение и стали серьезными.— Артем много чего говорит, не подумав…
—И делает,— вставила Байрамова.
—У Вити все еще не сошел отек с носа,— сказала Сергеева.— Ты ему передай, чтобы он хотя бы сделал вид, что ему жаль.
—Я постараюсь,— сказала Лика и спустилась на нижнюю ступеньку, показывая тем самым, что разговор окончен.— Ладно, увидимся как-нибудь.
Подруги кивнули, осматривая помещение без вывески, и ушли, обсуждая произошедшее немыми переглядками.
Когда Лика развернулась, я заметил то самое выражение лица, которое у нее невольно получается. Каменное, безэмоциональное. Означающее, что внутри полыхает пожар.
Ведомый ноющим чувством в солнечном сплетении, я последовал за ней. Нутро твердило оставить все как есть, но ноги сами несли меня. Я застал ее вжавшейся в стену. Она неровно дышала, прижав коробку к груди, глаза ее были на мокром месте и быстро бегали из стороны в сторону. Заметив меня, она не смогла успокоиться, а только еще пуще прежнего занервничала. Я забрал из ее рук коробку, поставив на пол, и прикусил изнутри щеку. Сердце ускорило темп, и я был уверен, что в тот момент, оно стучало в такт ее сердцебиению.
—Лика?— неуверенно уронил я. Спрашивать, все ли у нее в порядке, было бессмысленно, но я не находил других слов.
Она посмотрела на меня потерянным взглядом, похожая на забитую в угол мышь. Лика обхватила себя руками, в попытках успокоиться, а я положил ладонь на ее плечо.
—Все нормально, просто… просто…
Она срывалась на слезы, но все еще с большим трудом удерживала их внутри. Я чувствовал себя бесполезным. Мне хотелось кричать, рвать и метать, потому что я ощущал ее боль. Она давила на меня, кружила голову. И в то же время я не мог ничего ни сделать, ни сказать, ведь по легенде, я ничего о ней не знаю.
—Что случилось?— спросил я, надеясь, если она откроется мне, то хотя бы ей станет легче.
Лика набрала в легкие побольше воздуха и сказала:
—Мой муж он…— она остановилась, унимая дрожь в голосе.— … он не знает обо всем этом…
Лика обвела мокрыми глазами помещение главного зала, и сколько безнадежности и сожаления в них было…
—Он не знает, чем я тут занимаюсь, и никогда бы не позволил открывать кафе или заниматься чем-либо другим. Просто у него такие установки. Паршивые! Он убежден, что жена должна сидеть дома, воспитывать детей, вышивать крестиком или что там еще они делают… И если он узнает об этом месте, он все разнесет тут…
И вот она не сдержалась. Заплакала. Она представила, как все, чего она добилась упорным трудом разбивается вдребезги, и не справилась с эмоциями.
Большим пальцем я поглаживал ее плечо, не позволяя себе большего, но это не успокаивало ее.
—Как он узнает?
—Я вообще никому не говорила, ну, кроме Арса. Ни маме, ни подругам… А тут я встретила их. Только что. И они все ему расскажут. Не ему так своим мужьям, а те передадут ему. Потому что это порочный круг, из которого нет выхода! По нему все сплетни разлетаются, и все обо всем в курсе. А тем более Вика, у нее вообще рот не затыкается! Она только и живет тем, чтобы всех за спиной обсуждать.
Слова лились из нее непрерывным потоком, и она не могла остановиться. С каждой минутой ей становилось все легче и легче, огромный камень падал с ее души. Не перебивая, я слушал ее и был той точкой опоры, в которой она так нуждалась.
—Все будет в порядке,— наконец сказал я, когда ее речь иссякла.— Они наверняка ничего конкретного не поняли. Ну микрофон и микрофон, ну какое-то помещение. Кто из этой логической цепочки придет к выводу о целом кафе? Вряд ли они будут сплетничать. Может быть, они уже наткнулись на какую-то более сочную новость и теперь ее обмусоливают.
Она не кивнула и никак не согласилась, но и не стала отрицать. Лика вытерла слезы, и я отстранился, услышав за дверью голоса парней.
—Спасибо,— шепнула она, и поспешила уйти.
XIX. Сплетни
Две девушки, одетые точно супермодели, только что сошедшие с подиума, шли по главной улице города. Лица их выражали нескрываемое удивление, ведь они никак не ожидали встретить свою подругу сегодня.
—Думаю, она лишь делает вид, что чем-то занимается,— сказала Байрамова.— Ты видела ее лицо в музее, когда я сказала, что она сидит дома и смотрит сериалы? Видимо, это ее задело, и она специально нас выследила и ждала с этой идиотской коробкой. А чем еще ей заняться? Она же только и умеет что в караоке горло драть! И поет она, надо сказать, посредственно. Мой учитель по вокалу сказал бы, что голос у нее слабый и непоставленный.
—Ты ходишь на вокал? С каких пор?— спросила Сергеева.
—С тех самых, когда мамаша Давида наконец-то уехала на свою родину! У меня хотя бы появилось время на себя! Не все же за ней по дому таскаться и следить, чтобы она не рылась в моих вещах!
—Ужасная женщина! Как ты с ней жила этот месяц!? Бедняжка…
Их разговор ушел в сторону от Анжелики Плешецкой, но у каждой из подруг остался в голове немой вопрос — что она делала в том помещении без вывески?
Это был самый длинный день в году. Солнце все не хотело садиться и в одиннадцать вечера было так же светло, как и два часа назад. Небо озарял темно-оранжевый закат, градиентом переливающийся в сине-фиолетовый цвет. Дома у Сергеевых горела напольная лампа, телевизор мерцал, транслируя какой-то старый фильм, который любил смотреть глава семейства. Жена сидела рядом с ним на диване, закинув на благоверного уставшие ступни. Он, не отрываясь от экрана, массировал ее большие пальцы ног.
—Знаешь, Лейла, конечно, моя лучшая подруга, но иногда она бывает такой невыносимой! Я скажу ей — не носи ты этот топик, он тебя полнит! А она все равно его наденет! Ты представляешь? Ну у нее же плечи как у мужика! Такое надо прятать, а она напоказ выставляет! Мне даже бывает стыдно с ней появляться в приличном обществе! Ну или то, как она красит ногти! Всегда этот ярко красный цвет! Он уже давно не в тренде. Я ей говорю, милая, зайди в пинтерест и найди что-то, что тебе подойдет! Но она и слушать меня не хочет!
