—Это ведь не в первый раз?— спросила она, но я прервал ее тем же тоном, что она меня минуту назад, мол, моя очередь задавать вопрос.
—Я никогда не… Давай так… я никогда не сговаривался с бухгалтером своего мужа, чтобы он обсчитывал его ради меня.
Лика сомкнула губы, выражая наигранное недовольство моим вопросом, но все же выпила.
—Я бы ни за что не дала ему повода думать, будто если он будет мне помогать, то я за это с ним пересплю! Просто он такой человек, ему кажется, что все женщины мира ему чем-то обязаны… Ну, с другой стороны, нельзя сказать, что я не пользовалась этим,— она смущенно ждала от меня реакции, а я лишь пребывал в немом шоке.— Что, разочарован? Думал, я такая успешная самостоятельная бизнесвумен?
—Нет, не разочарован,— улыбнулся я. Скорее очарован.
—У него были и свои причины так поступить с Артемом, так что моей вины здесь нет.
—Какие причины?
Она ухмыльнулась, не ответив на вопрос.
—Я никогда не… разочаровывалась в девушке, увидев ее с другим,— она сделала серьезное лицо, изучая мои эмоции. Тревога кольнула меня в легкие, перехватив дыхание. Я понял, что она переживает насчет того, как теперь выглядит в моих глазах, а значит испытывает ко мне какие-то чувства!
Мой стакан остался нетронутым. Мы никак не стали это комментировать, и я просто продолжил игру:
—После поцелуя я никогда не делал вид, будто ничего не произошло,— испуг пробежал в ее голубых глазах, но я успел уловить его до того, как она надела маску безразличия.— Согласись, нам есть, что обсудить.
—Тогда ты тоже пей.
—Резонно.
После того как мы одновременно допили первый стакан, я ощутил легкое головокружение, а затем вспомнил, что практически ничего сегодня не ел, и спал лишь три часа. Взгляд Лики тоже немного помутнел.
—Ладно, что ты хочешь обсудить?— спросила она.— Это было неожиданно, и я до сих пор не знаю, что чувствовать по этому поводу. Я замужем, и никогда не предавала Артема, и в такой ситуации я оказалась впервые.
—В какой?
Она прикусила нижнюю губу, а щеки налились румянцем.
—Меня никогда так сильно не влекло к другому мужчине,— она налила виски в свой стакан и тут же опустошила его. А до меня еще долго доходило, то, что так она использовала свой ход.
—Жалеешь?— спросил я полушепотом. От неуверенности мой голос сорвался, и я прозвучал как подросток.
Лика посмотрела в мои глаза, и вдруг стало так жарко. Холодный пот скатился по спине, оставляя за собой тонкую полосу из нервных окончаний на моей коже. Алкоголь ударил в голову, и я почувствовал неимоверное желание снова прикоснуться к ее губам, провести по ним кончиком языка, ощутить ее горячее дыхание, ласкать ее мягкую кожу… Но я держал себя в руках.
—Нет,— ответила Лика, и я понял, что наши чувства взаимны.— Твоя очередь.
—Хорошо, ээ-м… Сейчас…— я пытался вспомнить, что еще меня так поразило в речи Терентьева, и нащупал: — Вот — я никогда не… покупал себе игрушки…? Чтобы это ни значило!— я рассмеялся, понимая, что не могу уже связать и двух слов, а еще это дурацкое правило строить предложение с «я никогда не» вовсе выбило меня из сил.
—Это не правда!— Лика потянулась за стаканом, чтобы выпить, но вовремя осознала свою ошибку.— Так! Поясняю — Арс навыдумывал себе невесть что! Не смей в это верить!
Она сама срывалась на смех, а я не понимал, что она хочет до меня донести.
—Еще бы знать, во что не верить!
—Боже!— она в который раз покраснела и закрыла лицо руками.— Он думает, что я караулю все секс-шопы города только из-за того, что у Артема…— она не могла унять смех и собраться с силами произнести следующее: — …что у Артема не стоит!
—Погоди, что!?— она так заразительно смеялась, что я тоже не мог успокоиться.— Не стоит? Что не стоит?… Аа-аа… Стой, не поясняй! Я все понял! Ты, что, серьезно!?
—Ну да!
—А как же вы… А сколько вы… сколько вы женаты?
—Уже почти пять лет.
—Пять лет!? И все это время вы ни разу не…?
—Ну было когда-то. Очень давно. У нас эта тема под запретом… Но меня все устраивает! Лучше уж так…
—Чем как?
—Чем если бы я спала с ним из чувства долга,— разговор вдруг снова принял серьезную тональность.— Я его уже давно не люблю, и не смогла бы… В общем, не смогла.
—Почему тогда вы все еще вместе?
Мы забыли об игре. С этого момента мы просто разговаривали и пили в те моменты, когда становилось неловко.
—Это длинная история.
—Я готов слушать тебя хоть всю ночь.
Она обмакнула губы в виски, собираясь с мыслями. Лика вдруг показалась мне беззащитной, и я проникся глубочайшей жалостью к ней, не до конца осознавая почему во мне появилось это чувство.
—Моя мама болеет. Когда я была в одиннадцатом классе, она еще работала в музыкальной школе, преподавала фортепьяно, но ее настоятельно попросили уволиться. Она уже не могла элементарно стоять и часто выходила на больничный, а дети, с которыми она вела уроки, оставались без учителя. У нее подагра. И с каждый годом я замечаю, что ей все хуже и хуже. Иногда болезнь отступает, как сейчас, но она постоянно на уколах и лечение обходится очень дорого. А Артем он… Он уже давно помогает ей — нашел лучших врачей, оплачивает лечение и дает деньги на таблетки. Из-за того, что она чуть-чуть не доработала до пенсионного возраста — осталась без пенсии, и живет только за его счет. И поэтому я не могу от него уйти. Пока что не могу. Вообще, вся эта идея с арт-кафе у меня давно появилась в голове, но мне нужно выйти в плюс, и тогда, может быть, я смогу обеспечивать маму сама, и смогу уйти от Артема…
—Почему ты не устроишься на обычную работу?
—Он не разрешает. Я пыталась. Объясняла, что не могу сидеть дома без дела и тоже хочу чем-то заниматься, быть полезной. Но он будто чувствует, что если даст мне хоть немного свободы, то я от него уйду. Это ужасно, я знаю. Но я вышла за него в девятнадцать, и только потом осознала какая была тупая,— нервный смешок вырвался из ее груди.— Но мне тогда казалось, что другого выбора нет.
Смотря на ее боль, слыша отчаянье в ее голосе, я знал, что не могу оставить Лику наедине с этими разъедающими изнутри демонами. Тогда наконец-то у меня на многое открылись глаза. Я понял, почему Плешецкий так усиленно и беспочвенно ее ревнует, почему она скрывала свое кафе ото всех на свете, почему не делилась с матерью своими переживаниями. Она заняла позицию страдалицы. Жила ради других, и не могла понять, как выбраться из этой кабалы. Или просто боялась действовать, потому что рука у Плешецкого все же тяжелая.
—Я понимаю тебя,— сказал я, но Лика помотала головой, выражая сомнение.— Нет, правда. Когда я был чуть моложе… Чуть моложе моих семидесяти,— она едва улыбнулась,— я был женат.
