Глава 1
Не по Сеньке шапка
—Дура,— крикнул Эрик, синие глаза засверкали на потемневшем от боли лице,— я тебя люблю! Слышишь⁈ Почему, ну почему ты этого в упор не замечаешь?
Исабель дёрнулась, пытаясь освободить руки из его захвата, и замерла. Что? В каком смысле… Оторопело уставилась на мужчину. Сглотнула, облизнула губы.
—Ты… шутишь? Издеваешься надо мной?
—Всегда любил,— криво улыбнулся дракон-инквизитор.
Наклонился и коснулся пылающими губами её губ…
—Адмиралтейская. Следующая станция — Садовая, переход…
Но Осень, продравшись через волну возбуждённых людей, выскочила на перрон. Сердце её билось просто отчаянно. И вовсе не из-за переживаний несчастной, впрочем, уже счастливой Исабель. Девочка вставила в уши выскочившие было наушники, сердито дёрнула ремешок сумочки-косметички, соскользнувший с плеча, и зацокала каблучками по мрамору пола.
«Твои синие глаза — чудеса, умираю третий день…»,— зазвучал приятный голос в ракушках.
Платье — бирюзовое, с модной кружевной оборкой — стесняло девочку. Осень привыкла к джинсам, кроссам и любимому, чуть растянутому худи. Но Камилла, ставшая такой до ужаса заботливой, настояла, что на свидание совершенно необходимо одеваться иначе, чем на уроки.
—Эх, Сеня, Сеня,— одноклассница блестела ровными, отбеленными зубами и весёлыми глазами,— до сих пор не пойму, что он в тебе нашёл? Ты же поц, ну честно. Ты же из этих своих расклёшек и не вылезаешь совсем! Татухи осталось набить и — вперёд, на Невский, рэп читать.
Осень напряглась было, но Камилла снова рассмеялась:
—Да расслабься, я ж сказала: мы расстались. Он теперь целиком твой.
—Перестань. Витэль ничего не говорил, чтобы… мой.
—Ага-ага. Все летние каникулы ничего не говорил. Только повсюду с тобой хвостиком мотался, аж смотреть противно.
—Не все… только конец августа и сентябрь,— шепнула Осень пересохшими губами.
Первая красавица класса снова рассмеялась:
—Ах, извините. Только сентябрь. Краш всей школы не три месяца за такой вот чудой прыгает зайчиком, а всего только один. Так, не спорь со мной. Наденешь моё голубое платье и серебряные туфельки. Витэль меня в них ещё не видел. Я их купила для Тайланда. А тебе, к твоим-то русым кудряшками и вообще няшно будет.
И вот сейчас девочка как-то остро ощущала, что платье для Тайланда совсем не подходит петербургской осени, да и вообще — чужое, неловкое, словно ворованное…
—Привет!
От стены отделилась высокая фигура в красной клетчатой рубахе поверх белой футболки и шагнула к девочке. Сердце подпрыгнуло, дыхание спёрло, и Осень не смогла произнести ответного «привет». Но одноклассник, кажется и не ждал. Окинул её взглядом, прищурился.
—Чёрт… Я не подумал зонт взять. На улице дождь. Платье испортишь.
—Я взяла,— заторопилась девочка и зашуршала пакетом.
Виталий поднял чёрную бровь, снова оглядел платье, ридикюль и полиэтиленовый пакет (для книжки и зонтика) и выразительно хмыкнул. Осень покраснела. Она вдруг осознала, что к дамской сумочке и туфелькам на каблучках полиэтиленовых пакетов не полагается.
—А ты не на машине?— спросила жалобно.
—А должен?
—Нет, конечно.
Осень расстроилась. Всё шло совсем не так, как она себе представляла. Парень, видимо, неправильно истолковал её опущенный взгляд.
—Да не дуйся ты! Если ты зонт взяла, то в чём вопрос? Идём?
Они повернули по Малой Морской к Исаакию, и Виталий неожиданно взял девушку за руку. Сердце снова отчаянно заколотилось. Парень молчал, и Осении подумалось, что ему, наверное, тоже неловко. Может, Камила права, и Витэль созрел до признания? И, возможно, тоже сейчас стесняется? Обычно топовый красавчик школы и всеобщий краш за словом в карман не лез.
Она покосилась на него.
—А знаешь, что вот тот дом, в зеленой сетке, это дом Пиковой дамы?— спросила неожиданно.
—Кого?
—Ну той, про которую Пушкин писал. «Три карты, три карты», где злодей Герман и бедная Лиза?
—А.
Витэль мазнул взглядом по жёлтому строению, но ничего уточнять не стал, хотя Осень надеялась, что он спросит, и будет повод рассказать, и завяжется беседа, и… но всё получилось не так, как девочка надеялась.
—Ты в курсе, что на Гороховой есть ротонда?— парень резко остановился и, улыбаясь, посмотрел на спутницу.
Вокруг них мельтешили, толклись прохожие, в основном туристы. С Невского повернула и, чуть покачиваясь, двинулась к остановке бирюзовый автобус двойка.
—Это та, где желание дьяволу загадывают?
—Не сомневался, что знаешь,— криво усмехнулся Виталий, вдруг взъерошил её лёгкие волосы и добавил: — Ботаничка.
Осения почувствовала, что её губы задрожали, запрыгали от обиды. Резко отвернулась.
В Академической гимназии на Петроградской стороне, куда детей утром привозили водители на навороченных автомобилях, где у любого первоклашки телефон стоил дороже, чем месячная работа её матери, у Осени был лишь один шанс не сойти с ума: учиться. Стать круче и умнее всех этих ЧСВ-шников, которые не травили её, нет, но для которых девочка была просто пустым местом. Она прожила с ними шесть лет, но одноклассники вряд ли помнили, как зовут её по имени. И в девятом всё продолжалось бы так же, если бы внезапно в конце августа не произошло чудо. Осень обомлела, когда увидела сообщение от Витэля в телеге: «Почилим в аквапарке? Я приглашаю».
И вот теперь — настоящее свидание.
—Ты обиделась?— удивился парень.— Что, правда? Эй, ты чего?
Он настойчиво повернул девушку к себе, но Осень отвернулась.
—Ну прости,— парень пожал плечами.— Не агрись. Не вижу ничего плохого в том, что ты ботаешь. Наоборот же — круто. Ты — умнейшая девчонка в классе и абсолютно точно лучше всех напишешь ОГЭ.
Лёд, проросший было сосульками в сердце, начал таять. Девочка заглянула спутнику в лицо, немного кругловатое, с широкими тёмными бровями и ярко-голубыми глазами, с начинающей темнеть полоской над верхней ярко-малиновой губой, и вдруг подумала, что Витэль, наверное, сейчас её поцелует. Как Эрик Исабель.
«И что делать тогда?»
Это был ужасный вопрос. Ответить на поцелуй? А если он решит, что она… ну, легкодоступная? А если оттолкнуть, то… вдруг обидится? Ведь у всех девчонок в классе уже есть парни и отношения. Губы пересохли, и Осени мучительно захотелось их облизать.
—Слушай, а ты когда-нибудь была там? Внутри? Писала письмо дьяволу?
