—Это Цой, да? Красиво… Ух ты… Пенза… Самара… Сыктывкар… Прям место паломничества…
—Подойди к щели между домами, чудовище безграмотное. И покажи мне… Да. Ну хоть тут не добрались со своим гадским ремонтом… О! Да. Бутылка на месте. Засунуть под неё руку. Там должна быть карточка.
—Бумажная?
—Пластиковая. Давай. Шарь.
Осень огляделась. На неё могли смотреть из окон. Она не заметила камер, но, судя по тому, что тут был музей, вполне вероятно, что они всё же были. Девочка нерешительно переступила с ноги на ногу:
—Уверена?
—Давай-давай.
Осения просунула руку в узкую щель, нашарила плоскую стеклянную бутылку, сдвинула её. «Я — идиотка»,— подумала испуганно. И тут её пальцы натолкнулись на твёрдую, шершавую поверхность. Осень вытащила кожаный прямоугольник, вынула из него банковскую карту и уставилась на неё. Сглотнула. Карта выглядела странно.
—Кто ты?— девочка в ужасе заглянула в зеркало.
—Твой бред?
Отражение оставалось невозмутимым. Почти как приличное отражение: серые глазки, русые бровки и светлые хвостики. Даже худи то же самое, как у Осени: цвета линялого мишки. Но на этот раз хозяйка не купилась. Сунула в зеркало найденную кредитку:
—А это — тоже?
—Значит, не бред,— легко согласилось отражение.— Так ты хочешь поставить одноклассников не место или как?
Осень облизнула губы. Вытерла рукой лоб, размазала по нему грязь. Выдохнула.
—Ну так что? Разбежались или будем союзниками, подруга?— нетерпеливо и хмуро уточнило изображение.
—Я н-не знаю…
—Я могу уйти. И больше не появлюсь в твоей жизни. И ты продолжишь влачить существование простой девчонки из питерской коммуналки. Рано или поздно тебе придётся вернуться в школу, в ненавистный класс. К милым, любимым одноклассникам и своему ненаглядному мальчику-эльфу. В конце концов, кто-то ж должен служить ковриком для его самооценки…
Осень сглотнула.
—Хорошо. Я согласна.
—Ну и ладненько. А теперь дуй куда-нибудь… В Гостинку, в Галерею, на Невский и прикупи себе шмоток нормальных.
—У меня нормальные…
Отражение хмыкнуло, а потом не выдержало и заржало:
—Ага. Турецкий ширпотреб. Ну, я надеюсь, хоть турецкий? Не говори, что прибарахляешься в секонде… Я такого не вынесу. Шучу. Забей. Лучше мне этого не знать. Вот честно. Поехали. И да, бери только бренды. А я подскажу, что на тебе сидит, а что нет.
—Ты там цены видело? Ты рехнулось…
—На карте средств хватит.
—Она вообще твоя или…
—Моя. Да не ссы. Всё будет шикардос. Главное, не жалей бабла, а то нужного эффекта не добьёшься.
—Я… я не могу,— испуганно заблеяла девочка.
—Так. Ещё одно «не могу», и я ухожу. Нытиков ненавижу даже больше, чем всех остальных людей.
Осень на подгибающихся ногах вышла из внутреннего двора на улицу и направилась в сторону Кронверкского проспекта.
—А ты пин-код хоть знаешь?— спросила жалобно, сдавшись на милость победителя.
—Один-два-один-два.
—Дебильный пин-код,— проворчала Осень непокорно.— Его разгадать — раз плюнуть. Тут, кстати, нет срока годности… Карта вообще рабочая?
—Да. Просто она бессрочная.
—Такого не бывает. Можно мне взять кофе и… пирожок?
Вредное отражение снова закатило глаза.
—Хоть в ресторан завались, хоть на Монмартр слетай и там пообедай. Говорю же: она безлимитная.
—В Париж? Ты сейчас серьёзно?
—Серьёзно. Но тебя в самолёт не пустят, ты слишком мелкая. А твоя маман вряд ли нормально отнесётся к предложению слетать во Францию. Ну и вообще, ей лучше бы не знать о нашем союзе. А то упечёт тебя в дурку.
—Меня в любом случае в Европу не пустят,— пробормотала Осень.— Границы закрыты. Санкции…
—Вот тут поподробнее.
Они вышли на полукруглый Кронверкский проспект, сели на трамвай. В нём почти никого не было, и Осень опустилась на сиденье, уставилась в окно. Мысли мешались, эмоции накрывали. «Это не галлюцинация,— отчаянно думала девочка.— Но тогда что? Как это может быть?». Разум лихорадочно искал объяснения и не находил их. И Осень сдалась, решив просто принимать всё, что с ней происходит. Она закрыла глаза, чувствуя, что ещё немного и завопит от внутреннего напряжения.
По Троицкому мосту Осень пошла пешком. Ей нужно было остыть и хоть немного прийти в себя. Она шла и шла, глядя вниз, на металлические волны Невы. Прошла по Миллионной мимо всех дворцов. Начал накрапывать дождик, и редкие прохожие под зонтиками торопились побыстрее проскользнуть мимо.
В бутике на Невском вышколенная продавщица даже глазом не моргнула, когда девочка, набрав ворох платьев, скрылась в примерочной.
—Ну как?— спросила Осень уныло, подняв зеркальце над собой.
Отражение прищурилось, поморщилось:
—Так себе. Мятный цвет — явно не твоё. У тебя кожа зеленеет. Да и фасон платья — как для бабки старой. Честно. Что ещё?
Осень облегчённо выдохнула и стянула платье через верх. Она их вообще не любила и не разбиралась в них. Закрепила зеркальце на вешалке так, чтобы ему всё было видно, взяла нежно-кремовое, почти белое, коктейльное. Обернулась к отражению:
—А вот это пойдёт?
Она стеснялась надевать вот это лёгкое, воздушное и безумно дорогое. Однако отражение смотрело не на платье. Серые глаза были прищурены, уголки губ подрагивали. Осень оглядела себя.
—Ты чего?
—А с чего ты решила, что я — девчонка?— хрипло уточнили в зеркальце.
—Так… а… Ну ты же моё отражение?
Оно хмыкнуло:
—Понятно. Ты не будешь кричать, если я тебе покажу, как я выгляжу по настоящему?
Осень вздрогнула. Натянула первое коктейльное платье. Перепугано уставилась на него:
—Нет…
—Договорились.
И в зеркале вдруг показался парень. Взрослый, лет двадцати. Светлые волосы топорщились на затылке хохолком. Глаза были тёмными. Осень вскрикнула.
—А ведь обещала,— с упрёком заметил незнакомец.
—Дурак,— прошипела девочка.— А сразу предупредить⁈ Хорошо, на мне хотя бы бюстик был…
—Не хотел тебя пугать.
—Спасибо.
Осень трясло от злости. Она сняла зеркальце и положила его стеклом на стульчик.
—Я вообще ненавижу платья! Если бы Камилла не настояла на том, чтобы я надела её дебильное тайландское, я бы вообще в них не залезала!
—А кто тебя ограничивает? Или здесь только платья?
