Поднялась, тряхнула головой:
—Я не девочка. Извольте обращаться ко мне на «вы» без вашего мерзкого амикошонства. Я сама решу, что и как мне делать с Артёмом. Без вашего…
Он вдруг схватил меня за плечи.
—Ты меня не поняла…
—Вы. Вы не поняли. Я не разрешала вам называть меня на «ты».
Мы уставились в глаза друг друга. А потом Герман всё же смог взять себя в руки.
—Назовите цену,— вдруг любезно предложил он.— Сколько вам нужно, чтобы вы отстали от моего брата?
Что⁈ То есть он решил, что… Вот же тролль зелёный!
—Видите вон то здание?— я кивнула на серую пятиэтажку позади, рядом с моим домом.
—Ну. Дом Кустодиева. И?
—Мне нужно, чтобы вы взобрались на крышу и прыгнули вниз головой.
Он несколько секунд непонимающе смотрел на меня. Да что ж они все тупые-то такие? А затем его губы снова конвульсивно дёрнулись. Я не отводила взгляд, чувствуя, как меня всё сильнее охватывает дрожь бешенства.
—Откуда вы узнали?— вдруг спросил Герман почти дружелюбно.
—О чём?
—Что я поеду по Выборгскому шоссе в этот час? Вы же нарочно бросились под мой автомобиль, верно?
Авто… что?
—Вы хотели восстановить отношения с моим братом. И знали, что он непременно примчится…
—Если бы я хотела их восстановить, я бы просто позвонила ему. Вам не кажется, что это было бы проще?
—Нет. Вам нужно было, чтобы Артём, словно щенок сам побежал за вами. Снова спасал вас, вытаскивая из передряг. Унижался и вилял хвостиком, выпрашивая ваших милостей. Позвонить — слишком просто для вас.
Я скрестила руки на груди и смерила его взглядом.
—То есть вы, Герман, ничего обо мне не зная, увидев в первый раз в жизни, сразу решили, что я… м-м… согласна стать протеже вашего брата? Вы не знаете ни моих желаний, ни моих целей в жизни, но сразу вообразили, что фаворитизм — предел моих мечтаний?
—А зачем иначе вы пошли в элитную школу? И ведь не в Аничков лицей, где учатся умные, а сюда, в гимназию для богатых.
—Дайте подумать… Может потому, что мне нравится учить? Хотя нет, это было бы слишком просто для меня. Очевидно же, чтобы соблазнять папочек моих учениц?
—Положим, оценил,— хмыкнул он и сунул руки в карманы.— И я бы даже поверил, что вами двигали самые благородные и возвышенные чувства, вот только… Согласитесь, в это как-то сложно верить после того, как вы изменили Артёму с мажорчиком на майбахе. Или вами тогда тоже двигали просветительские идеи?
Что? В каком смысле⁈
Глава 6
В кафе на Маркина
Я уставилась в серые осенние глаза. Герман не шутил. И не лгал. Неужели Алиса действительно… Но всё то, что я о ней знала, говорило об обратном. Если бы мой близнец в этом мире была склонна продавать своё тело и любовь, разве жила бы она в таком грязном доме? Да и обилие книг…
—А идите вы в бездну, Герман Павлович,— выдохнула я, развернулась и пошла прочь.
Мне интересны машины. Те, которые самоходные экипажи. Те, которые плавают без парусов. Те, которые летают по воздуху. Безумно интересно, как они работают. А вот это всё… Все эти драмы с заламыванием рук, истериками и проклятиями — нет. Я всегда знала, что семейные узы и трепыхания влюблённости это не моё. Жаль тратить драгоценные часы на подобные глупости. Это ведь в Вечном замке времени не шло, а тут оно есть. И очень ограничено.
—Алиса Романовна,— окликнул меня мужчина, догнал и пошёл рядом.— Боюсь, вы правы. Я действительно не знаю вас. И действительно пристрастен в собственных оценках. Я был неправ, что начал диалог с подобных оскорбительных интонаций. И всё же мне хотелось бы прояснить несколько моментов. Постараюсь сделать это максимально деликатно. Не у всех на виду. Могу ли я пригласить вас на кофе?
—Зачем? Слушайте, если уж говорить откровенно и неделикатно, то вы оба меня достали. Я буду очень благодарна, если вы исчезнете из моей жизни и оставите меня в покое.
Герман нахмурился. Я остановилась, скрестила руки на груди и пристально посмотрела в его лицо. Когда он хмурился, на лбу у него появлялась вертикальная морщинка, а уголки губ ползли вниз.
—Вы не поверите: это моё самое сильное желание в последние часов…— он взглянул на руку, украшенной металлическим браслетом —… четырнадцать. И всё же, давайте закроем все назревшие вопросы, расставим чёрточки в ятях и разойдёмся, довольные друг с другом. Чтобы больше никогда не встречаться.
—Хорошо,— я покосилась на него.— Но не даром. У меня не так много времени, чтобы его тратить просто так.
Лицо мужчины предсказуемо потемнело, а губы снова дёрнулись. Тик у него, что ли? Я усмехнулась:
—Мне нужен совет. Я хочу понять, как работают машины и всякое такое. Очень глупо себя чувствую, не зная того, что знает любая из моих учениц. Вы же управляете машиной? Мне нужно понять, с чего начать их изучать.
—Только совет?
—Да.
—А гугл вас забанил?
Я чуть не взвыла. Да что же это такое! Насколько я знаю, при переходе зеркального портала ты преобразовываешься и в другом мире понимаешь язык той страны, куда попал. У Майи, например, и Дрэз не было проблем ни устной, ни с письменной речью. Тогда почему я-то понимаю слова первомирцев лишь наполовину?
—Извините,— он словно почувствовал мою реакцию, впрочем, скорее прочитал на лице.— Хорошо. Договорились. Здесь, на улице Маркина, есть уютное кафе. Обычно там почти не бывает народу, и нам никто не помешает.
Мы прошли сквер и свернули за красивый храм. Или это был не храм? Но похоже. Большой, светлый, с маленьким золотым куполом. А потом повернули ещё раз.
—Вы не боитесь, что они упадут?— внезапно вырвалось у меня.
—Кто?
—Дома.
Герман вдруг рассмеялся.
—Эти — нет. А вот мимо новостроек я сам боюсь ходить. Старички же были сделаны на совесть. Не все, конечно.
—Пять этажей,— угрюмо возразила я.— А в некоторых даже шесть. Это же такая тяжесть! И стены совсем не толстые…
—В архитектуре модерна уже во всю использовался металл и бетон,— пояснил Герман.— Впрочем, вот и кафе.
—Что такое бетон?— живо уточнила я, остановившись.
—Смесь цемента, песка и… Стоп. Если вы не знакомы со строительным делом до такой степени, что название «бетон» вам ни о чём не говорит, то попробуйте начать с энциклопедий. Для детей. Обычно эти книги снабжены иллюстрациями и написаны доходчиво. Если по какой-либо причине вы не жалуете интернет. Вас каким кофе угостить?
—На ваш вкус. И… где взять энци… эти книги?
Он удивился. Очень. Но не стал выражать своё изумление словами, только внимательно глянул на меня:
