—Прости. Я не готова.
—Тебе не за что извиняться, малыш. Я всё понимаю.
Мне пришлось проглотить этого «малыша».
—Мы ненадолго,— шепнула я.— Я со всем этим разберусь. Просто мне нужно время…
—А хоть бы и надолго. Не, я никогда не был в восторге от твоей сестры, ты знаешь, но ради того, чтобы мы съехались, я точно потерплю. Надеюсь, к тебе начнут возвращаться воспоминания и…
—Спасибо. Можешь показать мне кухню? Надо бы поужинать и спать.
Кухня оказалась огромной. Вдоль её стены возвышались чёрные полированные шкафы, а стол размещался по центру, больше похожий на большую тумбу. С краном и раковиной. Перед ним стояли высокие стульчики. Сверху свешивались конусообразные светильники.
—Я заказал роллы,— Артём стоял позади,— так что тебе достаточно лишь включить чайник.
Как включать чайник, я уже знала. Спасибо Осени. Когда за стеклом зажегся красивый синий свет и вода пустила пузырьки, Артём вдруг снова обнял меня. Я вздрогнула от неожиданности. Он ткнулся лицом в мой затылок.
—Я так соскучился, Лиса… Без тебя здесь было пусто. Ужасно пусто.
* * *
Герман задержался в Выборге, пересёкся утром в понедельник с заказчиком и вернулся в офис уже после обеда. На голубом небе ярко светило сентябрьское солнце. День улыбался. «Жизнь налаживается»,— весело подумал мужчина, легко взбегая по ступенькам. Лифтом пользоваться не хотелось.
И понял, что ошибся, когда навстречу встретилась Леночка, округлила глаза и одними губами прошептала:
—Максим Петрович…
Герман кивнул, прошёл в кабинет и притворил дверь.
—Добрый день,— поздоровался с отцом Веры, прошёл и опустился за стол на своё место.
Массивный, обрюзгший Максим Петрович взглянул на любовника своей дочери. Скривил губы.
—Ты как, сынок, не разочаровался ещё в своих бирюльках?
—Нет.
Бирюльками Максим Петрович называл «возню» Германа с реставрацией памятников архитектуры, гос. заказы и в целом всю фирму.
—Ну-ну. А пора бы. Вроде взрослый мужик, а только голову девке морочишь. Вере тридцать на носу. Пора наследников рожать, а у вас всё детский сад и…
Он употребил слово, до крайности похожее на «потягушки». Герман поморщился. Он не любил мат и применял его лишь в необходимых для этого случаях. Данный случай под это определение не подходил.
—Максим Петрович, я признателен вам за ваше отношение к дочери, но…
—Заткнись, сделай радость. Герман, ты — старший сын моего друга и, так сказать, товарища по питерской песочнице. Поэтому я очень мягок с тобой. Но Вера мне дочь. И как любой нормальный отец, я не такого будущего для неё желаю.
Герман выдохнул. Изнутри разъедающей кислотой поднималась злость, но он бы не был тем, кем был, если бы не умел её контролировать.
—Я был признателен вам, если бы общались со мной не Эзоповым языком,— терпеливо предложил гостю.— Давайте говорить прямо: вас беспокоит статус вашей дочери?
—То, что вы не женаты? Да бог с вами, Герман Павлович. Я только рад, что не связан с мальчиком, играющим в бирюльки в свои тридцать… три? четыре? годика кровным родством. И что вы не нарожали мне таких же внуков. Я про дело. Завязывай, сынок, со всей этой хренью. Займись настоящим делом, что тебе, собственно, Паша и предлагал неоднократно. Ты ж наследник фирмы. И мозги есть, и хватка. Пора бы уже начать ворочать… не говорю большими, а просто — деньгами.
—Максим Петрович…
—Только не надо мне вот этого вашего душевного про пилястры и алебастры.
Герман сцепил пальцы и зубы. Выдохнул коротко.
—Вера — взрослая девочка и может сама…
—Геша,— Максим Петрович перегнулся через стол,— была бы большая, не связалась бы с таким мальчишом-кибальчишом, который не может её отправить даже на Бали сумочку от Дольче купить.
Дверь грохнула о косяк, распахнувшись настежь, и в кабинет ворвалась та самая «взрослая девочка». Мужчины с удивлением оглянулись на неё. Вера захлопнула дверь. «Что-то произошло»,— понял Герман, и сердце неприятно ёкнуло.
—Вера, выйди,— велел отец,— дай нам…
—Из полиции звонили,— прохрипела Вера, лицо её покрылось алыми пятнами,— какая-то малолетняя потаскушка подала заявление на Виталика. Якобы тот пытался устроить с ней групповушку. Вот же…
И девушка грязно выругалась. Герман застыл. Ему вдруг вспомнилась красная, словно помидор, девчонка на остановке.
—Когда?— деловито уточнил Максим Петрович.
—В ночь с субботы на воскресенье.
—Вы были на даче без меня. Виталий отлучался?
—Ты с ума сошёл⁈ — закричала Вера.— Это твой сын! Ты можешь всерьёз…
—Сядь и замолчи.
Девушка рухнула в кресло. Её трясло. Герман встал, налил воду и протянул ей стакан.
—Виталий отлучался?— жёстко повторил вопрос Максим Петрович.
Вера глотнула воду. Её зубы стучали по стеклу.
—Ненадолго. На полчаса… кажется… Они с Камиллой отправились за соком…
—Не могли заказать доставку?
—Господи! Пап! Целоваться в машине им захотелось. Или секса. Молодость. Гормоны. Предлога лучше не нашли. Виталька — взрослый парень. Девка хороша. Какая доставка⁈
—Когда?
—Я не помню… Там народу было — дофигища. Вит взял мою машину. Приехал-уехал, я что, следила? Но ты всерьёз…
—Я — не всерьёз. Я не следователь. А вот следователь будет спрашивать всерьёз. Сколько девке лет?
—Камилле?
—Причём тут она? Девке, которая заявление накатала.
—Несовершеннолетняя. Хуже: пятнадцать.
—Плохо. Сейчас с этим строго. Скинь номер следователя. Я сам с ним поговорю.
И он вышел. Вера всхлипнула. Ошарашенный Герман машинально обнял девушку, не зная, как успокоить.
—Вот же дрянь малолетняя!— прорычала Вера с ненавистью и грязно выругалась.
Глава 13
Пес взял след
Нелли Петровна потянулась, медля открывать глаза. Хотелось ещё немного понежиться, прежде, чем день вступит в свои права. Женщина зевнула, села, улыбаясь.
Тишина.
Как же она любила тишину!
—Привет,— насмешливо поздоровались с ней.
Нелли Петровна резко открыла глаза. В кресле напротив сидел мальчишка, вчера представившийся Яшей. Он листал телефон, пил кофе, и его вытянутые ноги были уютно скрещены в лодыжках.
—Что вы… Я полицию вызову!
Бровь, неестественно тёмная по сравнению со светлыми волосами, изогнулась насмешливо. Мальчишка хохотнул.
