—Страсти-то какие!
—А ещё, что он умеет всё на свете превращать в золото. Хоть железо, хоть камень, хоть солому или дерево. Я не знаю, что из этого правда.
—А что ещё о нём рассказывают?— мило улыбнулась я, отодвинув миску с похлёбкой.
Есть разом расхотелось.
—Всякое. Что он проклят. Что его убить нельзя, но и сам он умереть не может. Но это только сплетни. Никто не знает наверняка ничего. Кроме того, что принц Фаэрт — самый страшный человек в Трёх королевствах.
—Трёх?
—Ну, в Эрталии, в Монфории и у нас.
—Понятно.
Не станешь же спрашивать, как называется твоё собственное королевство. Я налила эль в деревянную кружку. Эль здесь пили как воду. Правда вкус алкоголя в нём не чувствовался, видимо, был совершенно слабым.
Синди посмотрела на меня, помялась. Потискала пальцы, краснея и бледнея.
—Говори,— вздохнула я.
—Дрэз…
—Вот только не ной, пожалуйста! Говори прямо, что хочешь сказать. Я не мужик, чтобы меня очаровывать, притворяясь беспомощным мотыльком. Ну?
—Понимаешь… Я не могу, а… ты…
—Так, ты либо говори, либо нет.
Она помолчала, колеблясь, но затем всё же решилась:
—Можешь узнать, как там Его высочество? Он… он вспоминает обо мне? И… и скучает? Хоть немного,— тише прибавила Золушка.
Глава 6
Риголетто
Длинные ресницы легли на щёчки. М-да. И почему я не удивлена её просьбе?
—И как ты это себе представляешь?
—Я не знаю,— снова заблеяла несчастная влюблённая.— Ты же можешь опять переодеться в мальчика и…
—… и поехать в королевский дворец без приглашения?— хмыкнула я.
—Не надо во дворец,— прошептала Синди, ковыряя пальцем грубый стол.— Он сегодня будет в городе. Праздник цветов же… Вместе с Белоснежкой…
М-дя. Если как-то забрать вот это жалостливое выражение с её мордашки и раздать нищим калекам на паперти, то хватит на пару сотню попрошаек. Я снова тяжело вздохнула.
—Нет. Прости, но — нет. Послушай, ты, конечно, красотка. И он, я вижу, тебе нравится. Возможно, ты ему — тоже, но, пойми: Марион женится на Белоснежке. Ничего, кроме как погулять, он с тобой делать не будет. Если ты, конечно, понимаешь о чём я. И нет, не плачь. Я — кремень.
—Дрэз…
—Нет. Чем скорее ты о нём забудешь, тем лучше. Мы найдём тебе другого принца.
Её губки задрожали, а изящный носик всхлипнул.
—Дрэз, я люблю его…
—Чушь! Вы протанцевали три танца. Какая, нахрен, любовь? Ты вообще не знаешь этого человека. О чём он думает, к чему стремится, кого тра…
—Ты нарочно!— завопила Золушка, вскочив. Лицо её исказилось от ярости.— Ты назло мне! Я только поверила, что ты — добрая.
—А я — не добрая. Упс, да? Нежданчик?
Она бессильно стиснула кулаки, шумно вдохнула и выбежала из кухни, грохоча по коридору деревянными сабо. Я снова опустилась на лавку и принялась глотать эль. Мне было жалко сестрёнку. Но, правда, так будет лучше для всех. И для неё в том числе. Не нравился мне этот Марион с его донжуанскими похождениями. Да и выполнять наше с Чертополохом соглашение я, откровенно говоря, не собиралась. Принц, конечно, тот ещё кролик, но… Даже он не заслужил такого гадства.
Без Золушки продолжить преображение собственной комнаты я не могла (просто не знала где что лежит и куда чего класть), а потому решила всё же прогуляться. Но не в центр города, а куда-нибудь… в лес, например. Наш дом был третьим с края улицы. Собственно, столица, название которой я не знала и не могла спросить, на нас и заканчивалась. Конечно, посмотреть на праздник цветов мне хотелось, но… Столкнуться там с Марионом? Нет, увольте.
Довольно быстро каменисто-глиняная дорога вывела меня из лабиринта стен и черепичных крыш. И я поняла, что из-за домов всё это время не видела гор. Остановилась в восхищении. Землю словно смяли могучей рукой. У меня даже голова закружилась от её неровности. Я закрыла глаза и постояла так, а затем снова открыла и замерла, привыкая.
Не то, чтобы я и вовсе никогда не видела холмов. При всей гладкости равнинного Питера овраги и холмы встречаются и у нас. Но было непривычно видеть справа от себя восставшую до небес плоть земли, заросшую камнями и соснами, а слева всё падало в бездну.
Красиво.
И удобно: не потеряешься. Если подняться в лес, то обратную дорогу всегда легко найти — достаточно просто всё время спускаться.
Ну и я, конечно, поторопилась уйти с солнцепёка под зелёные своды.
Питер… Есть ли такое место вообще, или его название — плод моей больной головы? Звучит как имя человека, если честно. Я попыталась вспомнить город, который моё сознание воспринимало как родной, но… Голова внезапно разболелась. Какие-то мосты, уличные музыканты и жизнерадостно улыбающееся, задранное к небу, бронзовое лицо скульптуры в бронзовой же бараньей шубе. Бред, же да? И ромбик неба, почти квадратный, но это был неправильный, кривоугольный квадрат.
Я села на замшелый камень, схватилась за голову и задумалась.
И вдруг вспомнила нежно-голубую, словно поддёрнутую патиной, реку в гранитных мостовых и почти такое же небо в лёгком туманном флёре. И блеклую луну. Я знала, что это ночь, но было светло.
Вы когда-нибудь видели светлые ночи? Определённо, это всё-таки мои фантазии.
Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Я напряглась, пытаясь вспомнить отца или мать, но…
Ничего.
Только приятный аромат. «Бензин. Кожа»,— определила я и потянула носом. Шестицилиндровый, четырёхтактный, пять с половиной оборотов в минуту… двойное сцепление… мечта, а не байк.
Вздрогнула и открыла глаза.
Голова ныла просто невыносимо. Но, если всё вот это — плоды болезни и умопомешательства, то откуда оно у меня в голове? В эпоху кринолиновых платьев и карет без рессор никаких мотоциклов ещё не изобрели! Откуда тогда я знаю это слово? И про сцепление, и про гидропривод, и про трансмиссию?
Я сползла с камня, растянулась на сухом мху и стала смотреть в небо в кружеве хвойных ветвей. Бездумно. Просто смотреть, как ветер играет белыми кусочками ватных облаков.
—Хорошо,— прошептала я задумчиво, когда боль из головы выветрилась,— пока оставим обе версии. Сумасшествие и попаданство. Но первая — бесперспективна. В этом веке ещё не научились лечить сумасшедших. Да и в моём, вроде тоже. Хотя, кажется, как-то лечат. Но в этом — точно нет. Раз я не могу вылечиться, то какой смысл об этом переживать? А вот если разные миры всё же существуют… Перспективы смутные, но они таки имеются.
Рядом послышался хруст. Я лениво повернула голову и в шести шагах увидела зайца. Ну или кролика — не отличаю их друг от друга. Он сидел и лопал какой-то широкий и хрустящий лист. И косился на меня красным глазом. Дожили. У кроликов красные глаза!
