Чёрт… Красиво!
И тоже принялась хлопать в ладоши, от всей души надеясь, что танцоры не упадут со стола. Вдруг девушка спрыгнула на пол, прижала руку к бурно вздымающейся груди, пытаясь отдышаться. Её лицо и шея блестели от пота.
А парень продолжил отплясывать. Его танец чем-то напомнил мне смесь гопака, лезгинки и чего-то ирландского.
—Ну?— крикнул он задорно.— Кто ещё попробует меня переплясать?
У меня челюсть упала со стуком. В полумраке его глаза казались чёрными, и взмокшие волосы — тоже, но это определённо был… Марион. Я попятилась. Вот только его сейчас не хватало…
—О, Дрэз? Стоять!
Принц спрыгнул и подошёл ко мне. От него приятно пахнуло свежим потом, мясом, вином и солнцем. И бесшабашной радостью.
Кажется, я попала.
Глава 10
Зачем нужны сыновья
Его лицо раскраснелось, глаза почернели, волосы прилипли ко лбу, по лбу, щекам, шее стекал пот, но принц широко улыбался и казался безудержно довольным.
—Дрэз! Малыш!— он положил руки мне на плечи, отстранил от себя, слегка встряхнул.— Как ты вовремя! Станцуешь?
—Я не умею,— сердито буркнула я, отводя взгляд.
Принц и так был красавчиком, а уж сейчас… В гламурных журналах частенько размещают фото смазливых мужиков, развалившихся в неглиже и набекрень зачёсанный. Смотрят они таким томным, скучающим взглядом с поволокой на замерших перед фотографией дамочек и считают, что неотразимы. А по мне нет никого неотразимее увлечённого, горящего чем-то человека. И без разницы играет ли он в футбол, как Роналду, колет ли дрова или шарашит какой-нибудь мега крутой файл. Вот этот огонь в глазах — вот оно, то, что зажигает, заряжает, влечёт. Драйв. Жизнь слишком коротка, чтобы скучать.
—Пошли, научу,— рассмеялся Марион.
—Не хочу!— почти прошипела я и вывернулась из его рук.
Потому что — да, хотелось. Очень. И пофиг, что не умею, и что у меня грация коровы в седле. Всё равно хотелось. Но это — не мой парень. Не хватало ещё и мне под его обаяние попасть. И стать очередной Катариной.
—Хорошо. Тогда пойдём, кое с кем познакомлю,— легко сдался он, обнял меня правой рукой за плечи и увлёк к какому-то столу. Ужас-то какой! А на улице-то меня Золушка ждёт! И отказаться же я не могу — сделка с Фаэртом. Или могу? Что значит «а у тебя есть возможность»? Может, сейчас у меня этой возможности нет? Или…
—А это — Дрэз.
Собутыльники принца не были мне совсем уж не знакомы. Вот этот соломенноволосый — Офет, тот самый, с которым Кара изменяла Мариону и который бунтовал, когда принц умыкнул у него Синди. Огненно-красный костюм другого напомнил мне о первой встрече Золушки и принца. Этот невысокий парень ещё обвинял Офета в измене. К ним ластились три девицы, судя по некоторой раздетости, очень лёгкого поведения. Корсеты их платьев располагались ниже груди, не скрывая, а подчёркивая. То есть, Марион и городскими шлюхами не пренебрегает?
Моё настроение резко упало.
—Помните, рассказывал?— взбудоражено продолжал принц, не замечая моей внезапной угрюмости.
Рыжий тип в алом атласе прищурился.
—Слуга, который умеет играть на лютне?
—Да пёс с ней, с лютней,— отмахнулся Марион.— Мелодия! Мелодия была… Голосочек слабый, конечно, но вот это… Та-та та-та-та… Вот это, слышите? До-си-ля-соль-ля…
Он стал напевать мелодию, размахивая пальцем, словно тамбурштоком, палочкой дирижёра. И внезапно Мариона голос легко взлетел на вторую октаву. Я уставилась на принца. Он так может? Серьёзно? Сопрано⁈
—И если внизу твой рожок, Рамис, поддержит вот это: си-ля, си-ля — забасил принц густым бархатом,— то выйдет просто шикарно!
Марион вдруг притянул меня к себе, прижав мою спину к своей груди. В этом жесте не было ничего именно мужского. Скорее старшебратское. Я не почувствовала дискомфорта.
—Ваше высочество,— алый Рамис пятернёй растрепал рыжие кудри,— прикажите своему протеже спеть. Хотелось бы услышать.
—Дрэз?
Этого ещё не хватало! Я закусила губу и нахмурилась. Неверно истолковав моё молчание, принц повернул меня к себе, наклонился, всматриваясь в лицо:
—Не бойся, воробей! Тут все свои.
Ага. Вся таверна своих.
—Я домой шёл,— мрачно процедила я.
—Ой да ладно тебе!— рассмеялся принц и подмигнул мне.— Стесняшка.
—Хорошенький какой!— вздохнула одна из девиц.
—Я не стесняюсь! Я спою, и вы меня отпустите? Меня дома ждут.
Принц расхохотался.
—Идёт, малыш. Офет, лютню!
Мне подали инструмент, намного более скромный, чем тот, что был у Кары. Вся честна́я и не очень че́стная компания уставилась на меня. Я покосилась на Мариона. Этот идиот сиял горделиво, словно лично учил меня играть на лютне.
А фиг!
Я напрягла извилины, вспоминая где там какие аккорды. Хотите нежную и красивую песню про город золотой? Ха. Я ударила по струнам, а затем заиграла простейший перебор.
—Тёмный, мрачный коридор. Я на цыпочках как вор…
Прости, Князь!
Воцарилась тишина. На меня уставились странными взглядами. Первым отмер Марион. Стал прищёлкивать пальцами, а затем вдруг подхватил… скрипку. Как? Вот как он почувствовал, что эту песню должна сопровождать именно она? Офет принялся отбивать ритм ладонью по столу. Рыжий Рамис прищурился.
Когда песня закончилась, одна из девиц испуганно прошептала:
—Это что-то запрещённое, мальчики! Зря вы так…
А вторая вдруг обхватила меня и попыталась поцеловать в губы. Я успела вывернуться из её рук и отпрыгнула. Марион рассмеялся.
—Я же говорю: стесняшка он. Лаура, оставь малыша.
—А мне он нравится,— капризно мурлыкнула навязчивая златокудрая девица.
И повисла на принце. И… и… и тот её поцеловал, обняв, как…
Меня чуть не вытошнило, честное слово. Он готов просто с каждой лизаться! Отвратительно!
—Эй, хозяин, вина!— крикнул Марион, обнимая красотку.— Дрэз, ты должен выпить за знакомство…
Я не успела отказаться. Из какого-то тёмного угла к нашему столу шагнул молодой светловолосый парень.
—Не должен,— заметил небрежно.— Привет, Марион. Король желает тебя видеть.
—А я его — нет!
Принц налил в кружку вина, поднял её и провозгласил:
—Твоё здоровье, Дезирэ! А теперь, когда я исполнил долг вежливости, проваливай!
Однако всё остальное окружение отреагировало на юношу иначе. Трактир разом притих. Девицы куда-то ускользнули. Даже пьяница у окна рядом с дверью, до этого громко ругавший эль, хозяина и баб, застыл и сжался, пытаясь казаться накидкой на стул. Офет и Рамис поднялись и слегка отступили от своего принца.
