Я вскочила. Стаканчик с мороженным упал, сиреневая клякса потекла по полу.
—И не проси,— сурово отрезала Мари.— Если после первого раза я стала такой вот крохой, то что будет после второго?
И она, конечно, была права.
—Тогда расскажи как!
—Там всё просто: один поворачивает управляющие рычаги, и, когда в зеркале появляется искомое изображение, оттягивает рычаг-тормоз, ставя зеркало в нужное положение под углом двадцать четыре градуса относительно пола. А второй шагает вперёд. Не в зеркало, а в его отражение. Вот и всё.
—А один человек может сделать и то и другое?
—Ну, если он маг и сумеет управлять рычагами на расстоянии… А ещё остановить часы на башне, то — да.
—Остановить часы?
—Ага. То есть, ты должен одной рукой удерживать рычаг зеркала, второй — рычаг часов, и при этом у тебя есть лишь доля секунды, чтобы пересечь границы миров. Потому что время можно обмануть лишь на долю секунды.
Я задумалась. Значит, мне нужен второй человек. Мари нельзя. Куда уж сильнее уменьшаться? Гильом не сможет взобраться по довольно крутой винтовой лестнице. И поднять его я тоже не смогу. А тогда… может гном? Тот, который иногда грустит у колодца сказок?
—Кто куда, а я хочу спать,— заявила я, наблюдая, как сиреневая клякса исчезает с пола.
—Ещё рано,— заметил Гильом.— Часов шесть, не больше.
—Дождь, гроза, что может быть лучше, чтобы поспать? Правда, в моей комнате нет окна… Жаль. Эй, дорогой хозяин чёрной и ужасной гостиницы для заблудших душ, не имеющих своей сказки! Я хочу панорамное окно в номере! Даже не окно, а стену. Целую большую стеклянную стену с выходом в парк. Чтобы можно было валяться на постели и смотреть, как по стеклу сползают дождевые струи, а вспышки молний озаряют ваш прекрасный парк. Вам сложно, что ли? Для колдуна-то раз плюнуть, я уверена.
И я ехидно захихикала. Гильом неодобрительно покосился на меня.
—Я с тобой,— пропищала Рапунцель.— Надоело спать в цветах, они вечно воняют.
«Жених», вновь погрузившийся в пучину анализа неудачной партии, что-то бессвязно промычал. Должно быть, это означало «спокойной ночи» или типа того. Рапунцель осторожно устроилась прямо в стаканчике. Я поморщилась от многократно усиленного шороха.
—Расскажи мне про Первомир,— попросила фея.
—Не ори,— буркнула я и шагнула в зеркало.
И замерла.
Потому что это, кажется, была не моя комната. Просторная, обставленная в духе шведского минимализма. Со стеклянной стеной в парк. С мышино-серой крашенной стеной у кровати. Двуспальной кровати с постельным комплектом в чёрных квадратах, пересекающихся друг с другом. С простым прямоугольником застеклённого камина, сбоку от которого в узком высоком проёме желтели круглые срезы поленьев. С серым стриженым ковриком. Со столом и стулом, словно выкраденными из Икеи. С торшером, из матерчатого серого абажура которого свисала металлическая цепочка-выключатель.
Медленно, словно во сне, я подошла к стене в парк и сдвинула её. Система была как у шкафа-купе. Пахнуло свежим воздухом, влагой, озоном и резким ароматом листвы и цветов.
Может и правда Фаэрт был когда-то неплохим человеком? А потом что-то случилось? Может, и не надо искать против него информацию, а стоит просто согреть его ледяное сердце? Растопить, заставить снова поверить в добро и людей? Возможно, в этом и состоит смысл сюжета моей личной сказки?
Я забралась с ногами на кровать, скинув ботинки. Набросила пушистый оранжевый плед.
—Так что там есть такого в Первомире, что он лучше нашего?— нетерпеливо запищала Мари.
—Ну, например… Вот это. А ещё — электричество. А ещё бензиновые двигатели. И равноправие. И… и университет.
* * *
Грохот грозы — это было первое, что услышал Марион, когда очнулся. Вспышки молний озаряли знакомую комнату. Средний принц обнаружил себя в кресле у пылающего камина. Попытался подняться, но не смог пошевелиться.
—Кара,— прохрипел с трудом.
—Очнулся, милый?— спросила рыжеволосая красавица, появляясь в поле его зрения.— Ну как? Всё ещё хочешь мчаться на коленях, чтобы каяться у ног милой Синдереллы?
Марион с досадой отвернулся. Буркнул:
—Нет. Отпусти меня.
—Ну, не зна-аю…
Она присела на подлокотник его кресла и растрепала мужчине волосы. Хмыкнула:
—Ты сейчас такой славный и милый, как образцовый щеночек. Мне нравится.
Марион отдёрнул голову:
—Кара, перестань. Лучше скажи, ты можешь помочь или нет?
Фея взяла бокал откуда-то справа от него, подняла, посмотрела сквозь рубиновое вино на пламя.
—Попробую. Но ничего не обещаю, милый. Всё зависит от могущества той ведьмы, которая его наложила. Если она слабее меня — смогу. Если нет — вряд ли. Я ведь уже рассказывала тебе, помнишь? снять приворот может либо более одарённая фея, либо тот, кто убьёт приворожившую ведьму, либо… Ну да, истинная любовь. У тебя случаем не завалялось таковой? Нет? Какая жалость!
—Истинная любовь — это сказки,— выдохнул Марион устало.— Ты же знаешь. Убить Синдереллу… Ну…
Кара оживилась:
—Почему нет? Если я притушу колдовскую страсть и дам тебе, положим, время до утра? Вряд ли за смерть бедной сиротинки король очень уж жёстко тебя накажет.
Марион взглянул на любовницу, нахмурился и снова отвёл глаза.
—Ну же, Мар! Любой приворот, по сути своей, это убийство. Бессердечное, безжалостное и очень, ну просто о-о-очень жестокое. Поэтому казнить виновницу это… ну… справедливо, не находишь? Тем более, что это даже не месть, а лишь средство освобождения. Ма-ар? Хотя я лично ничего против мести не имею.
Принц молчал, глядя, как в очаге переливаются пурпурно-оранжево-голубым мерцанием трескучие поленья. Кара вздохнула, снова растрепала его волосы, поцеловала в лоб:
—Бедный, бедный Марион… Вот эта доброта в тебе… мне никогда не нравилась. Можно сложить мадригал или сонет в честь твоего великодушного сердца, но по мне всё это — слюнтяйство. Ты как был глупым толстым мальчиком, так и остался глупым мальчиком. Хотя, признаться, уже не толстым. Твоё тело всегда искупало все твои прочие недостатки. Ладно, убивать проказницу мы не будем. Истинной любви у тебя нет. А, значит, остаётся только верить в моё могущество. Не так ли? Ты веришь?
—Сильнее тебя только Чертополох,— Марион обернулся и прямо взглянул в чёрные, блестящие, словно у белочки, глаза.
—Спасибо, милый. Это так приятно, когда в тебя верят.
Принц осторожно поднял руку, украдкой облегчённо выдохнул.
—Ты же помнишь, что ты всё ещё мне должен?— задумчиво уточнила фея.
—Да. Ты всё ещё не придумала, что именно?
