—Так что там с условиями?
Как он и думал, девушка восприняла повторный вопрос как согласие с её просьбой.
—Ты женишься на той, на ком хочешь, то есть на Золушке, а я становлюсь пожизненной игрушкой Фаэрта.
Он постарался не заскрипеть зубами, но чувствовал, что насильно удерживаемая на губах улыбка превращается в оскал. Попытался добавить милоты. «Я завоевал сотню женщин,— думал в состоянии близком к отчаянию,— но мне нужна лишь одна. Неужели именно эту одну и не смогу?». Видимо Дрэз всё же что-то почувствовала. Нахмурилась:
—Звучит ужасно, да. Но на самом деле, это не так. Фаэрту просто нужен ученик. Правда, я ещё не дала ему согласия. Может и не дам. Надо подумать. Может выйду замуж за Гильома и стану королевой. Тоже неплохо, да?
—Неплохо,— осторожно согласился Марион.
«Будь ты проклят, колдун треклятый!». Ему до безумия захотелось скрестить шпаги с дядюшкой. Видеть девушку вот такой было ужасно. И как растопить её лед — непонятно. Поединок — как-то проще, привычнее.
—Но, знаешь,— продолжала Дрэз задумчиво,— быть колдуньей, наверное, всё же лучше, чем королевой…
—А что с Гильомом?— мягко перебил её принц, изо всех сил стараясь держать свои эмоции в узде.
Не напугать, не оттолкнуть.
—А… ну там Гильом проиграл в шахматы. Пытался отыграть моё сердце, но проиграл.
—Ясно. У тебя только одна сделка с Фаэртом? Или ты что-то ещё ему должна?
Она рассмеялась. Даже скорее захихикала:
—Не ему. Тебе.
—Мне?
—Да. В самом начале… Ещё до того, как мы столкнулись на дороге… Мы заключили с Фаэртом сделку: я буду рядом с тобой, когда ты пожелаешь, а я смогу, и Чертополох даст мне покататься на летающем коне.
—И как? Дал?
—Да.
Сердце что-то ужалило. Что-то злое и ревнивое. И броня треснула, а узда порвалась:
—И ты была со мной только потому, что…
—Сначала да. Конечно. Особенно после того, как меня чуть не расшибло камнем на горной дороге. Это было первое предупреждение о том, что будет, если я нарушу условия сделки.
—И больше не нарушала?
—Второй раз произошёл, когда ты позвал варить меня капучино, а я отказала… Третий раз меня убьёт.
Мариону стало холодно.
—Чёртов колдун!— рявкнул он, чувствуя ужас, поднимающийся из глубин сердца.
—Нет,— Дрэз покачала головой,— всё не так уж и ужасно. Он мне жизнь спас. Не забери он у меня сердца, я бы не выдержала и непременно нарушила сделку и в третий раз. И умерла бы. Фаэрт…
—Добрый?
—Нет, но ко мне добр. Наверное, потому что я его…
—Марион. Встань и отойди от неё. Сейчас же.
Ледяной голос. Принц обернулся, не поднимаясь с колена. У зеркала чернела беловолосая фигура колдуна.
Глава 30
Шпага и терн
—Мальчик,— процедил Фаэрт холодно,— ты не услышал меня? Ты опоздал. Уходи.
Марион медленно поднялся, встал передо мной так, чтобы заслонить собой от колдуна. Положил руку на эфес шпаги и наклонил голову набок.
—Или что? Мой милый, милейший дядюшка, я предлагаю решить все вопросы поединком. Если, конечно, вы способны драться без магии.
И, отлетев в сторону, впилился в стену. Фаэрт опустил вскинутую руку и презрительно скривил губы:
—Мне некогда заниматься ерундой.
Но принц тут же вскочил и снова ринулся на того, кого считал дядей. Чертополох снова вскинул руку. Ничего не произошло. Марион уколол остриём ладонь Фаэрта и тут же отвёл лезвие, приняв боевую позицию:
—Ну же, дядюшка! Испокон века драконы не отказывали рыцарям в поединках за принцессу.
Колдун удивлённо посмотрел на него.
—Как ты смог?— уточнил почти с любопытством.
—Вот так,— Марион взмахнул шпагой и разрезал его чёрный плащ.— Тебя подстричь, Фаэрт? Или, может, ты мечтаешь превратиться в циклопа? Ну давай же, не стесняйся своих грязных фантазий, лопушок.
—Будь по твоему,— уступил Чертополох и тоже обнажил клинок.
Детский сад. Я вернулась к чтению книги по теории времени. На душе было до странности спокойно, словно в простерилизованной больничной палате. Кажется, Фаэрт снова забрал все мои чувства, не только любовные. Но шпаги звенели так настойчиво, что я не выдержала, заложила страницы вышитым ляссе и стала смотреть на поединок.
Это было очень красиво. Когда-то, по настоянию папы, я ходила на секцию фехтования, недолго, впрочем, но даже моему опытному тренеру было далеко до мастерства мужчин, которое я могла созерцать сейчас.
Они метались, словно сами были клинками, вертясь, подпрыгивая, ускользая от выпадов друг друга. Фаэрт обмотал плащом левую руку, используя ткань в качестве щита. Он был похож на призрачную тень, колеблемую светом свечей. У Мариона плаща не было. Даже куртки и той не было. Принц был лишь в рубахе и жилете. Он просто отвёл левую руку, подняв её и развернувшись к противнику правым боком. Я попыталась вспомнить названия выпадов, но мозг ничего не подсказал. Слишком давно это было.
А всё-таки Марион хорош в фехтовальном деле. Даже жаль, что Фаэрт его, конечно, убьёт.
И, словно вторя моим мыслям, шпага колдуна чиркнула принца вдоль правой руки в грудь. Рукав располовинился, обнажая мускулы руки, покрытой пушистыми тёмными волосками. Интересно, они мягкие? Мне вдруг захотелось коснуться кожи принца и…
Лезет же всякая чушь в голову!
Марион крутанулся, поднырнул под руку Чертополоха, выскочил из-за спины. Остриё его клинка укололо противника в плечо.
—Упс,— весело крикнул принц, но не стал пролонгировать успех, отступив на шаг и снова отведя шпагу.
Фаэрт завершил поворот. Пренебрежительно хмыкнул:
—Ты мог меня убить, щенок. И напрасно не воспользовался ситуацией.
«Не мог. Ты же бессмертный»,— подумала я. А сердце вдруг дёрнулось и сжалось.
Почему сын короля не пронзил колдуна насквозь? Мог бы! Я же видела. Но Марион словно замедлился на секунду, и по его лицу пробежала тень, а губы дёрнулись, словно от внутреннего напряжения…
Принц пытался… Да. Но…
Конечно, принц не мог знать, что «дядя» бессмертен. Просто он… Я замерла от осознания ужасного факта: Марион не может вот так взять и убить живого человека. Если только случайно. Но не со спины, не тогда, когда противник беззащитен. Мне вспомнилась сцена в таверне, когда Дезирэ приставил нож к моей шее, а Марион, принц, сын короля, для которого я была тогда всего мальчишкой-простолюдином, слугой, не смог согласиться со смертью даже малознакомого ему человека. Я сглотнула.
