И принялась раскачиваться, рыдая. Я похолодела. Подняла потемневший подол прекрасного платья, сверкающего золотом в свете фонаря, и ахнула. «Хрустальная», мать её, туфля разбилась. Нога Синди оказалась в крови. Видимо, порезало осколком. В принципе, логичный финал для обуви из стекла. Почему я раньше-то не предположила такого? Наш бег по мокрой лестнице…
Но ведь это сказка, разве нет? У книжной Золушки (да и всех остальных) такой проблемы отчего-то не возникало!
—Дай ногу,— потребовала я, кусая ни в чём не повинную губу.
—Нет!— истерично взвизгнула пострадавшая.— Оставь меня!
—Ты дура?— рявкнула я зло.— Ты совсем дура или так, временно? Дай ногу, говорю. И заткнись, не ори. Если сейчас её не перевязать, не вынуть осколки, то ты станешь одноногой, женщина. Это тебе ясно⁈
Она разревелась ещё сильнее. Я схватила сестрёнку за плечи, встряхнула и прорычала в лицо:
—Замолчи! Сейчас же! Дай мне тебе помочь! Клянусь, я не нарочно. Да, идиотка. Тут ты права. Но давай об этом потом? Синди! Сейчас тебе нужна помощь!
Притянула её к себе, прижала, погладила по мягким шелковистым волосам («кокошник» соскочил где-то на полпути, вероятно, а сетка сползла). Золушка всхлипнула, уткнулась мне в плечо и заплакала уже без надрыва. Тихо и испуганно, как потерявшийся щеночек. В кустах расщёлкались, рассвистелись соловьи. Ну или очень похожие по звучанию птицы. Видимо, со сна не разобрались, что за движуха происходит, но в любой непонятной ситуации главное — петь.
—Ну всё, всё.
Я отстранила сестрицу, взяла её израненную ногу на свои колени. Порезов оказалось три: два — на подошве, один — на пятке, и ещё один осколок торчал стеклянной занозой из большого пальца. Я ногтями аккуратно вынула то, что смогла заметить. Перевязала ступню своим носовым платком, разодрав его на три части. Благо здесь использовали очень большие носовые платки. Затем сняла с себя матерчатый пояс и перебинтовала ногу до лодыжки. Встала. Штаны упали. Чёрт!
Да, тут не умели приталить силуэт без шнуровок и всего такого. И пояс для штанов не был аксессуаром роскоши. По крайне мере, для мужчин. А вот на женском платье пояс действительно являлся лишь декоративной частью. Просто, чтобы был. Юбки крепились совсем другим способом. Ещё бы! Такую тяжелюку ни один ремень не выдержал бы!
Я подобрала штаны и принялась завязывать верх на узелок.
—Дрэз… я… я не смогу идти.
Голубые глаза смотрели на меня жалобно и беспомощно. Мухи зелёные! Терпеть не могу беспомощность!
—Я потащу тебя на закорках,— приказала я, то ли ей, то ли себе.
Повернулась к сестре спиной, и через несколько минут, с горем пополам, она смогла ухватиться за мою шею и обхватить ногами мои бёдра.
Примерно на середине прекрасного парка мы остановились отдохнуть.
—Тебе надо снять платье,— прохрипела я, вытирая пот, обильно струящийся по лицу, подобно Ниагарскому водопаду.— Вас двоих мне не утащить.
—Смеёшься?— недоверчиво уточнила «поклажа».
—Нет. Сними верхнее платье. Сверни его и вторую юбку.
—Но… это же неприлично!
—Жить вообще неприлично. Или так, или я бросаю тебя прямо тут.
Золушка повиновалась. Я помогла ей. На мой взгляд, в шёлковой блузе, корсете и белой льняной юбке сестрёнка выглядела намного невиннее, что ли, чем в роскошном платье. Мы скрутили парчу и бархат, и я спрятала всё это в самшитовый шарик. Пришлось немного поломать его внутри.
Так моя ноша стала куда легче. Ещё бы дождик перестал плакать. Но нет.
Стражники на воротах не остановили нас. Отлично. Эти дуболомы никогда не догадаются, что мимо них только что пронесли невесту принца. Ну, то есть, будущую невесту. Да они и не вспомнят нас! Простую девчонку в льняной юбке и парнишку в потёртом костюме слуги.
Ещё через сотню шагов я снова остановилась. Да, Золушка вряд ли весила больше сорока килограмм. Она была миниатюрной худышкой, но, простите, сорок кэгэ это — мешок цемента. Да и я тоже же не Бриенна Тарт, честно говоря.
Но хуже всего было то, что нашего экипажа нигде не было. А я как-то не подумала договориться с возницей о месте встречи. Совсем забыла про полночь, когда Золушка должна покинуть бал. Может быть, кучер привезёт карету к утру, когда гости начнут разъезжаться. А, может, он сейчас где-нибудь в караулке распивает горячительные напитки вместе с другими извозчиками и лакеями и матерится, что приходится ждать. Было бы забавно! Но я даже не знаю, где эта самая гипотетическая караулка. Возвращаться же обратно и расспрашивать — опасно.
Неужели придётся вот так тащиться всю дорогу? На минуточку, сюда мы ехали не меньше часа! На лошадях! Пешком же точно будет раз в пять дольше. А уж с такой ношей… Я покосилась на сестричку. И мне вдруг отчаянно захотелось закурить. Притом, что — я уверена!— я никогда не курила.
—И что дальше?— жалобно спросила Синди.— Ты не сможешь донести меня до дому на спине!
И она была права. А нельзя ли как-то… ну, сделать монтаж? Перемотать сказку до счастливого финала? Принц не может найти свою возлюбленную прямо сейчас?
—Кстати, а где твоя вторая туфля?— вдруг вспомнила я.
—Оставила там,— Золушка пожала плечами.— Не тащить же было её с собой.
Так. Понятно. Туфля валяется на лестнице. Значит, с небольшими погрешностями сказка продолжается. Даже не знаю, радоваться ли этому.
—Я действительно не смогу протащить тебя на спине всю дорогу. Давай попробуем доковылять.
—Но это же так далеко!
—Ничего, не волнуйся. Я не такая избалованная, как ты думаешь. Сложнее придётся тебе. Ты, конечно, привыкла к движению и физическим нагрузкам, но на одной ноге…
Золушка как-то странно всхлипнула. И мы попрыгали. Вернее, прыгала на одной ножке она, я-то шла. Синди обвила мою шею рукой и почти повисла на мне. Шагов (прыжков) через сто сестрёнка снова взмолилась:
—Давай отдохнём!
—М-да,— я хмыкнула.— Эдак мы с тобой и к закату следующего дня не доберёмся!
—Я больше не могу!
Синди расплакалась, закрыв лицо руками. Я удивилась было, но потом вспомнила, что моя Золушка вообще-то отплясывала на балу. Танцы — это ж тоже нагрузка, да ещё какая!
—Ладно, залезай.
Она снова вскарабкалась мне на закорки. Я скрипнула зубами и побрела вперёд. Надо придумать что-то другое. Дождик был мелким, морось, а не дождь, но за время нашего побега моя одежда стала влажной и тяжёлой, её — тоже. Руки скользили по влажной коже, от этого Золушка старалась ухватиться покрепче и стискивала мне шею. Я начала задыхаться.
И тут, к счастью, позади послышался цокот копыт.
—Слезай,— прохрипела я, останавливаясь.
И стук колёс. Экипаж! Вот так удача!
