—Разумеется,— вступил в разговор Альгерд, глава Совета, хотя никакого совета не было — просто разговор, переваливший глубоко за полночь. Зал Совета казался особенно огромным — за столом совещания только мы трое.— Разумеется,— с наслаждением повторил Альгерд,— если бы что-то можно было сделать, вы бы, без сомнения, сделали, иначе зачем бы вам снимать печать…
Да, снятие печати мне так просто не простят.
—Я уже говорил, что в этом была крайняя необходимость.
—Говорил.— На сей раз не удержался Роин, терзая меня острым взглядом.— Но слов недостаточно. Я предупреждал: не делай того, о чем мы оба пожалеем. Собирайся и уезжай из Ордена. Это всё.— Он встал.
Я тоже не остался сидеть.
—Я сделаю, как вы велите,— терпеливо согласился с его волей.— Но ответьте на один вопрос: что значит Разум Хаоса?
* * *
По стеночке, в глубокой темноте, я добралась до конца коридора — полоска света падала на каменный пол — и услышала голоса. Приблизила глаз к щелке в стене, откуда лился свет.
Взору открылся Зал Совета, я сразу его узнала, по колоннам, подпирающим потолок, возвышению, на котором стоял стол с креслами для избранных членов совета, стульям, выставленным рядами для тех, кто входил в совет, но чья фигура в совете была не столь значительна.
—…Собирайся и уезжай из Ордена. Это всё.— Отец поднялся с кресла.
—Я сделаю, как вы велите,— услышала я голос Пандемония и узнала его самого, вставшего следом за генералом.— Но ответьте на один вопрос: что значит Разум Хаоса?
—Альгерд, выйди,— повелел отец.
—Что всё это значит?— попробовал возмутиться тот, но одного взгляда генерала хватило, чтобы он встал и торопливо вышел.
—Откуда ты знаешь о Разуме Хаоса, демон?— не сводил с Пандемония глаз отец, будто собираясь одним взглядом выбить правду.
—Поговорим по-другому?! Что ж, прекрасно! А-то я уже устал от этих недомолвок,— скрестил Ив руки на груди, словно бы защищаясь.— Одна из причин, по которой я приехал в Орден, это артефакт, сведения о котором вы так тщательно скрываете. Однако смею напомнить, договор мира подразумевает честность с обеих сторон в отношении всего, что касается победы над хаосом. Наш народ страдает от хаоса не меньше вашего, и, я думаю, не стоит повторять, как неразумно утаивать предмет, что может и непременно нанесет поражение нашему общему врагу.
—Ты слишком много говоришь, демон.— Сталь в голосе отца отдавала морозным холодом.— Твое требование переходит всякие границы.
—Я настаиваю на ответе.
—Ответа не будет.
—Так и передать моему Повелителю?
По губам генерала скользнула мимолетная улыбка; казалось, его забавляла наглость демона.
—Я вправе задержать тебя на месте. И допросить.
—Тем самым вы бы лишь подтвердили, что мои сведения подлинные.
Генерал измерил его взглядом, задержавшись на лице. Ив не отвернулся. Мне было не видно, кто победил в противостоянии взглядов.
—Разговор окончен,— наконец сказал отец, разворачиваясь.— Собирай вещи и проваливай!
* * *
Уже давно он не видел свет чисто белым, а тьму чисто черной. В них всегда присутствовал оттенок красного. Как давно это началось? Он уже перестал считать дни и недели. Существовало просто время, которое тянулось бесконечно, но исчислялось мгновениями,— и всегда одно, непрерывное.
Клинок в ладони больше не отягощал, он был продолжением руки, его частью. Казалось, иногда он действовал сам по себе, вне зависимости от его желания и воли.
Он окинул прощальным взглядом багровую долину — всё в ней, каждый камешек и нависающее небо, имело оттенок крови — и прикоснулся к большому камню. Белая полоса прочертила его вдоль, и открылся портал. Он даже не помнил, когда этому научился. Шагнул в проход и оказался в саду, раскинувшемуся под звездным небом.
Запах роз вскружил голову, он казался до боли родным. Но у него больше не было родины. Он не принадлежал ни одному месту на земле. Ведь так? Он не помнил. Он просто возвращался, словно бы шел на звук мелодии, на отблеск света костра.
Белокаменное здание, упирающееся шпилями в бездонную синь, взирало на него с высоты своего величия, с белопенными кружевными мостиками и редкими огоньками в стрельчатых окнах. Ему хотелось поглотить этот образ красоты, запечатать в своем сердце — но этот образ уже находился там, хранился долгие годы.
Он хотел назвать это место, но губы не слушались. Они словно бы разучились произносить слова. Да и там, где он был, слова ни к чему.
Он почувствовал твердость белокаменных ступеней, восходя по лестнице. Не замечая, что оставляет на ней кровавые следы. То не была его кровь. Он поднимался наверх не чувствуя усталости, хотя он смертельно устал, ни металлического запаха, въевшегося в его одежду.
Он помнил только одно, что выше него никто не поднимется. Он достиг предела. Невероятной высоты. И восходя по лестнице, чувствовал, что его дух тоже устремляется в небо.
Огромные массивные створки разошлись перед ним. Он не заметил ни привратника, отпершего двери, ни его тень, замершую поодаль. Запах манил его вглубь дворца, пробуждая к жизни охотничий инстинкт, запах, затягивающий зрение кровавой пеленой, заставляющий убивать. Запах демона.
Он тихо ступал по огромному холлу, расцвеченному редкими пятнами огней, всё ускоряясь, и рванул вперед чётко видя цель. Клинком в самое сердце.
—Аллен?!— воскликнула его жертва.
Да, когда-то его так звали.
