Дарен не отвёл глаза, он смотрел прямо.
—У меня не было выбора. Генерал Роин как-то обо всём узнал… о том нападении в городе. Интересно, какая птичка ему напела?
В голове не укладывалось. Они все мертвы?!
—Зачем? Зачем ты это сделал? Боже мой!— Я спрятала лицо в ладони от сильного потрясения. Но слёз не было. Я не могла плакать.— Отец приказал тебе это сделать. И ты сделал. Сделал, несмотря на то, что я просила… Я не хотела им вреда.
—Я тоже. Поэтому они умерли спокойно.
Я подняла на него глаза, но Дарен не смеялся. Господи, дай мне сил на всё это. Я решительно выпрямилась. Дай мне сил!
—И теперь ты пришёл, чтобы забрать жизнь Нэйта?
Дарен молчал.
—А если я скажу этого не делать, если прикажу, ты послушаешь? Не станешь?
Губы охотника тронула едва заметная улыбка. Ему как будто нравилось происходящее.
—Я между двух огней, Триллиан. И хоть твой огонь светит ярче… Стану. Стану, будь я проклят! Но для начала…— продолжил он.— Для начала продемонстрирую, кого ты хочешь защитить.
Меч в руке Дарена плавно взлетел на уровень головы. Я впервые видела эту стойку. Верно, он хочет применить смертельный приём.
—Нэйт, беги!
Слова застряли в горле. Вместо Нэйта над полом висело багряное марево и в глубине его что-то копошилось. Что-то отвратительное, мерзкое, как клубок свившихся змей. Оно пульсировало, зарождаясь в агонии, потрескивало, словно сухая солома, объятая пламенем. Завороженная, я не могла отвести взгляда. Никогда прежде не видела, как человек — создание из плоти и крови — превращается в инфернальное существо, сотканное из какой-то иной материи. Красным полыхнули две точки, плавающие во тьме. Мне стало холодно, будто в мановение ока в комнате наступила зима, стены и потолок заледенели, и только сердце продолжало жарко колотиться в груди. И его стук, казалось, разносится повсюду.
Чёрная рука показалась из окаймлённой багровым маревом расщелины. Каждый палец оканчивался острым когтем. Это вовсе не была маленькая детская ладонь, да и на руку взрослого не походила. Существо вытянулось во весь рост и расправило могучие плечи. Мерцающая красная пелена таяла, стирая тьму из которой родился монстр. За его плечом возвышалось сложенное чёрное крыло. На вытянутом лице, как два пылающих угля, горели глаза. Заострённые уши по форме напоминали крылья летучих мышей. Плавными, текучими движениями он походил на чудовищ, вышедших из Озера Хаоса, но его рост превосходил их в два раза. Новое существо было более совершенным, более законченным. В его глазах теплился разум.
Как могло хрупкое маленькое тельце восьмилетнего ребёнка превратиться в сурового великана с мощным разворотом плеч и каменными мышцами?
Я пробовала почувствовать прежнего Нэйта, но ощутила пустоту. И вздрогнула, увидев на гладкой угольно-чёрной груди медальон. Медь словно впитала в себя символ хаоса — восьмиконечный знак.
—Нэйт?!— прошептала беззвучно.
—Потрясающе!— донёсся довольный голос охотника.— Значит, это всё-таки ты эл'сафид, а я сомневался. Думал, не может так повезти.
Существо молчало, и только тлеющие угольки глаз всё разгорались.
Дарен продолжил:
—Даже обидно, что ты так быстро раскрылся, я-то хотел тебя немного поизучать. Ну да ладно, переживу как-нибудь.— Охотник усмехнулся, но глаза его неотрывно следили за целью, ловя каждое движение, каждый вздох.— Почувствовал, что твоих марионеток нет в живых, прискакал. Как будешь мстить? Хочешь я…— Слова оборвались, и из горла охотника вырвался хрип вместе с кровью. Рубиновые капли на краткий миг застыли в воздухе и оросили пол, будто нерадивый художник опрокинул пузырёк с красной краской.
Дарен поломанной куклой свалился вниз, заливая ковёр кровью.
И я осталась один на один с чудовищем.
С черной руки капала алая жидкость. Монстр приближался шаг за шагом. Только миг спустя я сообразила, что он тоже ранен. Тоже. Ведь Дарен не мог умереть. Он просто без сознания. Он сильный, чтобы так легко сдаться.
Вдруг чудовище будто споткнулось и опустило глаза. Рука охотника крепко сжимала его ногу.
Удар, и Дарен отлетел к стене и сполз вниз, оставляя кровавые следы.
Больше преграды между нами не было.
Существо склонило голову набок, внимательно меня разглядывая, как интересную букашку, которую ещё неизвестно — оставить или прихлопнуть. Ни в одном из своих видений я не видела собственную смерть, но, может, это и правильно.
Монстр издал гортанный звук, похожий на далёкий рокот. Я вжалась в кровать. Сейчас, сию минуту меня не станет. Он протянул когтистую руку.
Одно прикосновение, и я погрузилась в темноту, в мир, где не было и не могло быть света…
Глава 20. Странные игры
Не могло? Но я увидела свет. Мягкое золотистое сияние исходило издалека, из самой сердцевины непроглядной ночи. Я устремилась туда, ощущая лёгкость самого ветра, невесомость пущенного в полёт одуванчика. К обломку души, застывшему в густой тьме, как насекомое в янтаре. «Нэйт,— позвала мысленно,— ты здесь?» Никакого ответа. «Нэйт?» Я приблизилась к источнику света и узнала его. «Ты здесь». Яркость сияния не изменилась, ничего не подсказало, что и он меня узнал. Медленно вплыла в сияние, соприкасаясь светом своей души. И меня ослепила яркая картинка.
Тихий вечер. Комната наполнена светом умирающего дня, всё ещё ярким и мягким, как блики воды на потолке. Из раскрытого окна аромат сирени, омытой дождём. И улыбка золотоволосой женщины…
Видение погасло, охваченное темнотой.
Что это? Откуда взялось? Я не могла понять и двинулась дальше.
Мерцающие в ночном небе звёзды. Они завораживали и пленили своей далёкой, неизведанной красотой. Горячая мужская рука сжала крохотную детскую ладошку. «Сынок, однажды я покажу тебе мир…»
Картинка рассыпалась на миллионы кусочков, оставляя щемящее чувство потери, исчезла в черноте.
Дальше.
Скользящее разноцветье крылышек стрекозы; хрустальная капля росы на розовом цветке; небо, тающее в лучах заката… Мир прекрасен!
Темнота поглотила видение, как огонь клочок бумаги.
Дальше.
Влага грусти скользит по щекам и страх наползает липким, удушающим облаком. В углах комнаты и под шкафом таится тьма, но самое ужасное, что она прячется под кроватью, выжидая момента. «Я не боюсь, не боюсь». Маленький огонёк свечи, такой хрупкий, что вот-вот погаснет. Но тьма отступает перед ним, в панике прячась в щели. Мама, неся свечу, присаживается рядом. «Ну что ты, трусишка, я с тобой. Ты не один».
Огонёк свечи ещё мерцал невесомым призраком, а остальное видение поглотил мрак.
Дальше.
Стакан горячего чая с вареньем, припасённым для лечения простуды. Так просто быть полезным, делая самые обычные вещи. Мама улыбается, усталой, но такой светлой улыбкой. Ведь это первое, что он приготовил специально для неё.
