И накрыл губы поцелуем.
Не жестоким, как в прошлый раз, а мягким. Совершенно растерявшись, Забава без сопротивления приоткрыла рот и, ох! чуть не расплакалась вновь. Приятно!
Сама обвила крепкую шею князя, робко сплетая его язык со своим.
И вправду хорошо! До сбитого дыхания и желания ластиться к сильным рукам, которые все еще гуляли по телу, разгоняя приятную истому.
А князь перехватил ее ладонь и, как и в прошлую ночь, потянул вниз. Забава подчинилась, но на сей раз с охотой. Ей больше не хотелось бежать, и стыд исчез, а пальцы задрожали от нетерпения, стоило прикоснуться к отвердевшей плоти.
Как будто камень горячий, бархатный…
И Властимир так тяжело вздохнул… Будто век этого ждал! Ему приятно… И ей тоже.
Стараясь приласкать мужчину как следует, Забава трудилась до тех пор, пока Властимир не застонал. По коже потекли теплые капли семени.
—Нежные ручки,— прохрипел едва слышно.
А может, ей померещилось.
Уткнувшись лбом в тяжело вздымавшуюся грудь, она вновь забылась грезами.
И сон этот был слаще некуда… А вот утро встретило уже привычной кутерьмой.
* * *
—Ну крепись теперь, Забава… Голову не опускай, глаз не замыкай. Ухо востро держи. Разозлила ты змей. Шипят, ядом давятся… От таких чего угодно можно ждать. Все, готово.
На грудь упала перевитая алой лентой коса. И лицо у нее — Забавы,— должно быть, такого же цвета…
Когда она проснулась, то долго не могла поверить, что случившееся ночью не привиделось.
Она ведь и правда пришла к князю. Уже готовилась ласкать его, как прошлый раз, но пока Властимир ходил в другой горнице,— заснула. А потом…
Ох!
Забава глубоко вздохнула и все же схватилась за щеки.
Утром память вернулась к ней, как внезапная буря. И то, как целовал ее князь, и как трогал, и как приятно стонал, пока она сжимала в руках его плоть… От этих мыслей вдруг напряглось внизу живота, и захотелось, чтобы Властимир приласкал так снова. И в то же время было ужасно стыдно!
У нее ведь грязные дни!
Пусть крови, как всегда, шло не слишком много, да и была Забава чисто вымытой, но князь точно испачкал пальцы. И за томлением пришел стыд. Лежа в постели, Забава долго не решалась открыть глаза, а когда осмелилась — сердце упало камнем. Не на княжьем ложе она, а в отдельной горнице!
Конечно, глупо было думать, что Властимир оставит ее спать рядом, будто законную жену, но все равно обидно. А когда Ирья пришла да завела разговор о злых наложницах…
—Ну и чего снова вздыхаешь?— отозвалась женщина, будто чуяла, что о ней думали.— Лучше улыбнись веселехонько. Хотела после трапезы показать, но лучше сейчас… Вот!..
И достала из поясного мешка бусы с зеленоватыми каменьями.
—…Не пыль какая-нибудь, а хризолит с изумрудом! Для тебя, дурочка, выпросила,— добавила с гордостью.
А Забава только вздохнула:
—Спасибо, госпожа.
Ирья фыркнула.
—А не нравится, так себе заберу!
Но в темных глазах мелькнула обида. Даже совестно сделалось.
—Очень красивые бусы, правда! Но… я думала попросить у князя послать родным весточку. А ну как он не согласится? Скажет, что уже дал подарок…
Голос предательски дрогнул. А Ирья расхохоталась.
—Глупая! Ему сокола послать — вот как просто!— и щелкнула пальцами.— Сегодня и попросишь. А пока давай собираться. Скоро позовут к трапезе.
И это было ужасно!
Забава еще слишком хорошо помнила, как сидела с наложницами за одним столом. Все эти косые взгляды, шепотки и ядовитые ухмылки совсем не помогали аппетиту. Но ничего не поделать. Уже радость, что спала она в отдельной комнате.
Еще раз огладив шелковое платье и откинув за спину косу, Забава поднялась.
—И бусы не забудь,— отдала драгоценность Ирья,— они как раз к платью. Зелененькие.
Эх… Глупо было мечтать, что смотрительница забудет. Пришлось надеть. Как будто гадюку вокруг шеи обернула!
Ирья же осталась довольна.
Вместе они спустились к горнице, в которой проходила трапеза. И как же тяжело было входить под расписные бревенчатые своды! Дюжина взглядов впились в нее острыми стрелами. И сколько же злобы полыхало в глазах девушек! Казалось, даже воздух загустел, становясь похожим на разъедающие воды Чуди.
Забава едва заставляла себя передвигать ноги.
Готова была не есть совсем. Сбежать! Да кто ж позволит… Еще и место ей выделили аккурат посередке стола.
Как главной…
В полной тишине она прошла к выставленной тарелке и села.
По обе руки тут же очутились девушки, чьих имен она не запомнила.
—Как спалось, душенька?— прошипела левая.— Отдохнула?
Забава только кивнула. Говорить не могла — язык отнялся.
—Тебе нужно хорошо питаться,— вторила правая.— Сил должно быть много…
И захихикали.
Фу, какие же они гадкие! Забава тоскливо оглядела горницу. Ирье будто дела нет, знай себе командует, куда ставить яства. Стража у дверей не шелохнется, но взгляд скучный — им тоже все равно на девичьи склоки. Ярина болтает с соседкой… Удивительно! Забаве казалось, она должна злословить больше всех. Ведь чернокудрая красавца так хочет обратно к Властимиру под бок.
А мавки, сидевшие рядом, все шептали гадости.
Но Забава постаралась думать о пище. Раньше съест — раньше уйдет. Вот только каша какая-то странная. Будто пригорела малость… А через мгновение у нее так скрутило живот, что перед глазами поплыло.
Вскочив на ноги, Забава бросилась вон из горницы. А ей в спину несся обидный хохот наложниц.
* * *
Властимир
Девки перед ним стояли ни живы ни мертвы. Бледные, глаза в пол, а с лица — будто овечки кроткие.
Только где их страх был, когда вместо обычной ложки они подкинули Забаве отравленную?! И какая из них это сделала?
—Сама сознаешься, или по-плохому будем?— спросил будто бы ласково, а дуры на колени повалились.
—Прости, князь!
—Не виновата!
—Не знаю…
—Это она…
—Нет, другая!
Только Ярина молчала. Стояла смирненько, однако головы не клонила, а в черных глазах полыхал огонь.
—Мне стыдиться нечего,— произнесла твердо.— Ложку на стол не клала, к отраве не касалась.
И глянула мельком на голосившую пуще всех. А потом снова на него. Призывно так, жарко…
А ведь недавно без памяти у лекарей валялась! Однако по-прежнему готова идти на ложе и терпеть. Не пугала ее ни княжья страсть, ни сила. С этой наложницей Властимир мог позволить себе быть собой. Однако со временем насытился. И с Забавой будет так же…
