—Не начинай даже.
Забава до боли прикусила губу.
Ну почему он такой… каменный! Неужто не дрогнуло сердце, глядя, как дитя обливается слезами?
«Тут просто крашенная вода была!— кричал надрывно.— Я точно знаю!»
А Властимир между тем прошелся к окну и встал, заложив руки за спину. Могучие плечи напряжены так, что рубаха трещит, брови грозно нахмурены. К такому умная наложница не сунулась бы!
Но Забава не была умной. Перед глазами мелькало искаженное ужасом лицо мальчика. А значит…
Пол под ногами танцевал, когда она сделала первый робкий шаг. И превратился в трясину, стоило князю бросить угрожающее:
—Наказана будешь.
Пусть так! Лучше она получит плетей, чем будет мучиться чувством вины. Мужчина резко обернулся, пронзая таким взглядом, что ее бросило в пот и озноб сразу.
И все же Забава нашла сил говорить:
—Н-накажи меня, князь,— прошелестела, смиренно опуская голову.— Только… ох!
Из груди дух вышибло, когда Властимир в одно движение толкнул ее к стенке, а сам навис сверху. Подбородок попал в капкан мужских пальцев. Больно! Но Забава безропотно подняла лицо. И чуть не сомлела, столкнувшись взглядом с потемневшими грозовыми очами.
Какая буря в них кипела! Живое пламя, черное… Аж сердце заходилось! От страха, а может, восхищения — сама понять не могла.
—Гляжу, смелая ты стала…— зарычал князь.
И по коже хлынула волна мурашек. Забава до боли вжалась в бревенчатую стену, но взгляд не отвела. Сил не было! Как и ответить князю… Пропал голос, оставляя взамен лишь сбитое дыхание.
—…Забыла, кому принадлежишь…
О нет, она помнила! Князь владел ею без остатка. Мог заставить кричать от боли, или… от удовольствия. Как прошлой ночью.
Перед внутренним взором мелькнули связанные жемчужными бусами руки, а в ушах зазвучали стоны. Ее… и его! Ох, как приятно было чувствовать мужское наслаждение! Принимать горячность мужчины и позволять делать с собой, что хочется.
На щеках расцвел яркий румянец, а бедра сжались крепче, будто Властимир уже пробовал устроиться между ними.
И мужской взгляд изменился! В нем появилось удивление и цепкий интерес.
Ни слова не говоря, Властимир смял ее бедро, бессовестно задирая подол.
—Князь!— ахнула Забава.
—Молчи!— оборвал тут же.
И она замолчала.
Но ровно до тех пор, пока мужские пальцы не коснулись обнаженной кожи. Испуганный крик вырвался из горла, но почему-то превратился в стон. А Властимир двинулся выше, ныряя ладонью под юбки исподнего. Уверенно и сильно надавил между стиснутых ног, пробираясь к беззащитному лону. А потом снова толкнулся пальцами.
—Да ты уже мокрая!— оскалился хищно.
И, отпустив на мгновение, принялся раздирать шнуровку на ее груди.
* * *
Властимир
Вот тебе и скромница! Губы от смущения кусает, вся колотится. А лоно уже течет от желания принять его плоть. Когда понял это — остатки гнева сменились желанием. Таким горячим, что голову повело. Возьмет прямо сейчас!
Но Забавушка вдруг снова трепыхнулась.
—Г-господин… князь… н-не надо!
Врет, паршивка! Он ведь не слепой и видит, как потемнели лазурные глаза. Через край в них топкой похоти!
А за обман полагается наказание, и Властимир хлопнул наложницу по бедру.
—Молчи, сказал!
Но строптивица вновь головой мотнула.
—Я некрасивая!
Что?!
Почему не красивая-то? Из-за этих маленьких пятнышек на коже? Глупости! И, чтобы более не слышать такого, впился в сладкий ротик поцелуем.
Ах, хорошо!
Без сопротивления Забава уступила его напору, признавая мужскую силу.
Всей сутью Властимир чуял — наложница не играет. Ей и вправду приятно быть перед ним открытой, как ему приятно ощущать власть над ее телом. Знать, что можешь сделать все, что угодно, и Забава это примет не от безысходности, а с горячим восторгом.
Однако о наказании все же забывать не следует!
И, вдоволь насладившись податливостью нежного рта, Властимир подхватил девушку на руки и прижал к стене. Девичьи ножки приятно сжались вокруг пояса.
Забавушка громко вскрикнула, стоило толкнуться вперед. И он вторил рваным вздохом, чуя, как трудно напряженный ствол входит в девичье лоно. Узко там! Хорошо до пробивающей нутро дрожи.
—В глаза мне смотри!— прохрипел сквозь зубы.
И, может, зря это сделал! Забавушка исполнила приказ, но от этого некрепкая выдержка стала еще слабее. Нет, не женщина его наложница, а живое искушение! Вся до последней чёрточки будто богами вылеплена и отдана ему, Властимиру, на забаву И как тут себя в руках держать будешь?
От второго толчка кровь превратилась в пламя. От третьего внизу живота завязались тяжелые сгустки жара, подталкивая двигаться еще сильнее. От четвертого слух обласкал девичий стон… И Забавушка нетерпеливо двинулась ему навстречу.
Нет, не годится так!
Сделав еще несколько глубоких выпадов, Властимир отстранился под протестующий вскрик наложницы.
—Теперь ртом давай!
Забавушка жалобно всхлипнула, однако перечить не стала — опустилась перед ним на колени. Нежные губы сомкнулись вокруг ноющего от нетерпения ствола. И девушка качнулась вперед. Неумелая ласка! Однако нутро скрутило от жажды и восторга. А уж когда к девичьему язычку добавились пальчики…
Властимир до боли сжал кулак, но это не могло удержать подступавшее удовольствие. С каждым движением оно накатывало тягучими волнами. Разгоняло сердце до шальной скорости, а то вдруг било под колени слабостью или отнимало дыхание. И Властимир отчаянно пробовал поймать хоть каплю загустевшего воздуха.
Но девичьи ласки без жалости обрывали любую попытку. Забавушка охотно следовала за его рукой, стараясь сделать еще приятнее.
Щечки раскраснелись, ресницы дрожат, разодранное платье съехало вниз, обнажая хрупкое плечико и часть груди, едва лишь прикрытой жемчужными бусами. Краше картины придумать невозможно! И держаться хоть сколь-нибудь дольше — тоже…
Властимир едва успел бросить:
—Смотри на меня!
И только их взгляды встретились — низ живота прохватило тяжелой судорогой. А потом снова и снова. Крепче зажав в кулаке светлую косу, Властимир излился в девичий рот. От восторга голос пропал! Даже стонать невозможно. И облегчение наступило такое — голова кругом пошла, а все тело будто напиталось хмельной легкостью.
Навек бы остался в шелковой мягкости ее губ! Однако, когда последняя капля покинула тело, Властимир все же отстранился.
