Отяжелевшая ткань липла к телу, вымораживала насквозь. От этого трясло, как в лихорадке, и зубы стукнули друг о друга. Однако она терпела, стискивая их крепче. Снова послышались голоса стражников. Нельзя было шуметь!
Сколько так лежала — не помнила. Молилась богам, чтобы мужчины ушли, вот только ее молитвы никому не были нужны. Стража то приближалась, то отходила. А Забава с ужасом понимала, что скоро замерзнет! И без того холодно, а уж во влажном платье и подавно смерть!
Совсем испугавшись, она принялась шарить вокруг себя дрожащими пальцами, пыталась нащупать, чем можно заменить одёжу. Шкурой какой иль холстиной. Но нет, ничего не было! Только холод становился с каждым мигом все сильнее.
Забава попыталась распутать шнуровку на горле, но пальцы уже не гнулись. Совсем перепугавшись, хотела крикнуть — а голоса не стало.
Вспышка ужаса была жгучей и быстрой. Вслед за ней пришло равнодушие. Уже не хотелось дергаться. И сопротивляться тоже. Пусть все будет, как суждено. Замерзнет — и дело с концом. Сестер только жалко до горечи… И Властимира почему-то. Хоть один разочек увидеть бы его. Полюбоваться могучей статью и тем, как работает князь в своей мастерской. Но… не судьба.
А вдалеке послышался волчий вой. Все ближе, и ближе, и…
—Открывай воз! Тут кто-то прячется!— закричали сразу отовсюду.
И стало светло от полыхавших во тьме светочей.
Глава 17
Властимир
Убьет девку! Сначала отогреет как следует, а потом…
—Вон пошли!— крикнул на толпившуюся вокруг стражу.
И мужчины исчезли. А он схватил колотившуюся от холода Забаву и потащил ближе к треножнику. Угли там хорошие, много жару дают.
—Я ж с тебя шкуру спущу,— рычал, укладывая дурищу на разостланную меховую накидку.— Сесть не сможешь — так по заду отделаю…
И перед глазами вдруг вспыхнули соблазнительные картины. Розовая от его шлепков кожа, прозрачные капельки любовного сока и блестящий любовной истомой взгляд. Всегда ему нравилось припечатать задок наложницы ладонью, чтобы стонала громче. Но с Забавой это желание превратилось в необходимость.
Властимир коротко ругнулся и разорвал шнуровку на девичей груди.
О чем думает?! Девка сейчас только и может что дышать через раз и зубами постукивать. Бревно ледяное безмозглое!
Избавив наложницу от мокрой ткани, Властимир отшвырнул тряпки в сторону и принялся разминать посиневшие пальчики. Если кровь застоится — нужно будет их отнять… Ох, дура своевольная!
Забава тихонько стонала, но крепилась, не плакала. Смотрела на него из-под полуопущенных ресниц и сама пыталась сжимать и разжимать ладони.
И пошло дело!
Ноготки порозовели, кожа стала теплей. Хорошо! Но этого мало. И, оставив наложницу на мгновение, Властимир прошел к столу, где оставил мех с вином. Оно разогреет своевольницу изнутри.
Увидев в его руках бурдюк, Забава попыталась приподняться. И даже нашла сил на короткое:
—Ч-что… это?
—Молчи лучше,— процедил в ответ.
Крепче завернув девку в накидку, обнял за плечи и перетянул на себя.
—Пей,— понес горлышко к девичьим губам.
Забава сделала глоток и закашлялась. Попыталась отвернуться, но, скрутив наложницу, Властимир заставил выпить ещё немного.
Бледные щёчки мигом раскраснелись, в глазах появился блеск.
—Язык горит!— всхлипнула светлокосая беда, а Властимир плотно закупорил горлышко.
На первой ей хватит. Хмель ядрёный, быстро берет.
—Сейчас и внутри гореть станет,— буркнул, укладывая девушку обратно.
Ответом ему стал протяжный вздох. Провозившись немного, Забава притихла. Только следила, как он развешивает ближе к треножнику то, что осталось от платья.
—Эту ночь здесь проведешь,— обронил нехотя.— А утром решу, что с тобой делать. Может, голой назад отправлю.
—Значит, пойду за тобой без одежи…
Опять она за свое!
Утихнувшая было злость вспыхнула с новой силой. В несколько шагов Властимир оказался рядом с девкой, но замер, остановленный тихим:
—Ты нужен своим людям, князь.
Кое-как приподнявшись на локте, Забава посмотрела на него неожиданно твердо.
—Ежели это происки мертвой богини, то меня она послушает. Или примет в жертву. Мои волосы… Это ведь ее знак. Так как я могу остаться в стороне? Жить, зная, что пальцем не шелохнула, чтобы успокоить нечисть. И… не была рядом в трудный для тебя час,— закончила робко.
И последние ее слова бархатом легли на взъярившееся сердце. Смягчили бушевавшую там грозу, прогнали злость.
Властимир нахмурился, силясь скрыть перемену настроения, однако внезапный запал исчез, вместо него пришло довольство.
Беспокоится о нем, стало быть. Вместо глупых бабьих причитаний собралась и делом показала, что ее чувства — не пустой звук. Голод терпела, холод. И наверняка решилась бы переждать ночь, хоть это могло ее убить.
От одной только мысли об этом по спине пронесся озноб.
Забава тоже задрожала. Обессиленно легла обратно на накидку.
—Холодно…— шепнула, пытаясь стянуть края плотнее.
А, к бесам все!
Властимир круто развернулся и обошел избушку-развалюшку от одной стены до другой.
Попробовал крепость засова, плотнее запер ставни, подхватил ещё одно одеяло и, вернувшись к колотившейся Забаве, скинул с себя одежду.
—Сейчас тепло будет,— пробормотал, ныряя в меховой плен накидки.
Обнял прохладное девичье тельце и крепко прижал к себе.
* * *
Не раздумывая, Забава приникла к широкой мужской груди и от облегчения чуть не расплакалась.
Какой жаркий!
Словно нагретый на солнце камень, так и хочется вжаться крепче. Не противясь этому, Забава оплела князя руками и ногами и спрятала холодный нос в выемке под жилистой шеей. Глубоко вдохнула.
О, боги светлые!
Крепче хмеля ударил в голову аромат мужского тела. Даже пот Властимира был ей приятен настолько, что хотелось обтереться от князя, будто гулящая кошка.
И, может, Забава так и сделала, потому что мужчина вдруг равно выдохнул.
—Напросишься ведь…— зарычал, стискивая пальцы на ее бедре.
Даже не ласка, просто прикосновение! А от нахлынувшего желания голова кругом пошла.
Потянувшись вверх, Забава проложила цепочку поцелуев прямиком к княжьим губам. Тело изнывало в ожидании горячей ночи. А нежный мех накидки и хмель вина лишь раззадоривали, требуя говорить то, на что она бы никогда не решилась.
