Властимир готов был ругаться. Вот же лихо! Сама ведь виновата — спорила с ним, чего теперь губы дует?
—Женское дело — быть покорной своему господину, Забава. Остальное — глупости. Особливо тратить злато на то, чтобы девиц рунам учить.
Да, ему донесли про разговор с Ирьей. Забавушка слишком увлеклась, рассказывая про свои мысли, да и надзирательница отпираться не стала. Просила вразумить.
Однако его слова сделали лишь хуже. Забава вовсе отвернулась. Властимир нутром чуял ее обиду и злился, что ещё мгновение назад нуждавшаяся в нем красавица теперь не торопится искать ласки. Перестала обнимать и смотрит куда угодно, лишь бы не в его сторону.
Но кроме того сердце бередила тревога. Властимир никак не мог понять, откуда она взялась. И почему собственные возражения кажутся ему такими… жалкими.
Нет, так дело не пойдет! Надо развеяться!
—Впредь без моего дозволения тебе нельзя покидать горницу,— сказал это и встал.
Но Забава на него не глянула, лишь прошелестела чуть слышно:
—Да, князь.
Упрямица какая! Ну ничего, он сумеет добиться ее отклика. Пуще прежнего на ложе стонать будет. А может, и вовсе дитя ей сделает! Чтобы не скучно было.
Властимир крепко задумался.
Однажды казавшаяся глупой, теперь эта мысль казалась ему заманчивой. Уж до чего приятно будет видеть Забаву кругленькой. Ласкать исполненные молока груди, чуять толчки ребенка… А потом, когда придет время, взять дитя на руки. И перед народом признать его своим.
Властимир ускорил шаг, но сладкие грезы неотрывно бежали следом. И не было от них спасения ни в княжьих делах, ни в вине.
* * *
Ветви тихонько скрипели над головой, укрывая знахарку от черной волшбы. Много ее было у стен Сварг-града. Волхвы недаром свой хлеб ели, денно и нощно по приказу Мстива искали ту, что растревожила их болото.
Да только все зря.
Ворожба мужчин другая, не чета женской. Их богу только сражения подавай да шумные застолья с разбитными девками. Тьфу, падаль! Знахарка сердито цокнула и, запустив руку в холщовый мешок, вынула махонькую куколку, в нитяную косу которой был вплетен светлый волос.
—Ну, Забавушка,— погладила как живую по голове,— не печалься… Время пришло исполнить свое предназначение. Созрел Властимир, как ягодка-малинка под жарким солнышком.
Ведьма хихикнула, и ее пальцы опустились ниже — туда, где должен быть живот.
Немного его помяв, знахарка вынула из мешка алую ленту и быстро привязала ее к поясу куколки. Вот так. Теперь желание, что хмельным вином бродит в крови девушки, закипит пуще прежнего, напитает ее женское чрево силой и родит в нем зерно новой жизни. Все должно получится быстро. Князь благословлён Сварогом, а тело Забавы создано, чтобы выносить дитя от такого мужчины. Ему же на погибель.
Знахарка в предвкушении потерла руки.
Ай и ладная девочка получится! Настоящая воительница, не хуже, чем ее отец. И будут за ней женщины как за каменной стеной. Осталась только последняя трудность — чтобы Забава сбежала из Сварг-града. Но это ничего… Есть у нее в тереме помощники. Их руки все и сделают.
Глава 28
—Нет, Забава, даже не проси. Ничего тебе не дам. А вот добрый совет — запросто. Роди от князя — и увидишь, как твоя жизнь изменится!..
От возбуждения Ирья расхаживала из стороны в сторону. Сегодня повязки на ее глазах не было, однако надзирательница все так же стучала палкой по полу, ощупывая дорогу.
—…Ох, поверить невозможно! Вот же оно — счастье, золотым яблочком к тебе в руки катится. А ты нос воротишь!— причитала совсем шепотом.
—Но, госпожа…
—Цыц, кому говорю! И думать забудь. Ежели князь узнает — меня плетью угостит, а тебя… Хм…
И хитро прищурилась, глядя куда-то в угол. Однако Забава все равно покрепче запахнула платок, пряча темные пятна на шее. Последние дни Властимир будто ума лишился. Брал с особой страстью, а вчера во время близости сказал такое… до сей поры поверить невозможно!
—Родила б ты мне сына,— шепнул сорванным на хрип голосом.— А потом дочку еще…
Забава вздрогнула.
Ей всегда нравилось принадлежать князю, но в этот раз… ох! С особой горячностью Забава отдавалась во власть княжьих рук. И непонятно, кого это радовало больше — ее или Властимира… До сих пор в ушах билось полное восторга:
—Бесстыдница какая! Покричи еще…
И она кричала. А утром схватилась за голову. Если Властимир сказал о ребенке, значит, не впервой об этом думает. Хорошо хоть кубок с зельем на столе нашелся, однако стоял он у самого края, будто князь хотел его в огонь выплеснуть, но в последний миг передумал и поставил обратно.
А ведь если бы это сделал, то ничто не смогло бы защитить ее от тягости. Испуганная сверх меры, Забава сунулась к Ирье выпросить хоть немножко травок — про запас. Однако наставница отказала. И даже попробовала возразить, что дитя от князя — это хорошо.
—Ты всегда будешь сыта и обласкана, глупая. Девки рядом с князем могут меняться, а вот мать его ребенка — совсем другое дело,— продолжила увещевать Ирья.— Подумай хорошенько!
Нет, не добиться от надзирательницы помощи! Невдомек Ирье, что дороже сытой жизни может быть любовь. А страсть — это другое… Как вспышка небесного огня, она не только обожжет, но и убить может. И так же скоротечна.
—Подумаю, Ирья. А пока… давай погуляем?
Однако надзирательница вновь покачала головой:
—Нельзя тебе выходить из покоев.
Забава совсем пригорюнилась.
Невольницей она сюда попала, невольницей и осталась. Даже ходить по терему толком нельзя. Под присмотром стражи гуляла только в закрытом саду, куда вел ход из мастерской князя. Там же виделась с сестрами. Вот ее единственная отрада! И Забава старалась выглядеть беззаботной, чтобы понапрасну не тревожить родных. Все равно они ничем помочь не могут.
Но тягостные размышления прервал глухой звон, пробившийся сквозь ставни.
Ирья сдавленно охнула.
—Нет! Быть не может!— и бросилась к окну.
Одним движением распахнула его настежь и замерла, прижимая руки к груди. А лицо бледное… аж до синевы.
—…Моровое поветрие,— шепнула не своим, ломким голосом.— Ой, лихо…
* * *
Властимир
Началось все ж таки… Властимир пристально наблюдал, как завернутые в тяжелые просмоленные накидки люди несут тела к костру. Его развели подальше от стен Сварг-града с подветренной стороны, чтобы дым не гнало на жилище людей.
Но ни это, ни окуривание заразной избы не могло обещать, что болезнь утихнет. Стариков, погибших от мора, нашли, только когда тела начали гнить. Жила эта семья на отшибе, без детей и родни. Соседи тоже не волновались об их пропаже — своих дел по горло, некогда за другими следить… По той же причине и первые признаки хвори пропустили. Ну покашливает дряхлый дед, эка невидаль! Или старуха жалуется на ломоту в костях… А потом по всему телу идет сыпь и человек сгорает в жестокой лихорадке. Здорового мужика за седмицу свалит, а ежели женщина или ребенок — и пары дней хватит. Но заразен человек лишь первые дни, когда ещё сам не ведает о своем недуге… И непонятно, сколько дворов успела обойти хворь на старческих ногах.
