А Властимир в несколько движений ослабил пояс штанов и мягко толкнулся вверх, наполняя красавицу собой. Перед глазами искры взметнулись — какая же она манящая! Бархатные стенки лона уже сочились влагой, но даже так Властимир не мог войти весь сразу — слишком туго.
Однако второй рывок исправил дело. Крепко прижав Забавушку к себе, Властимир отстранился и снова заглянул в лазурные глаза.
—Никаких больше отваров, поняла? Дитя от тебя хочу.
И снова толкнулся, с удовольствием слушая полное жажды и смущения:
—Да, господин…
Вот и славно! Более не медля, Властимир избавил свою женщину от сорочки. Подрагивающими от нетерпения пальцами расплел косу и нырнул всей пятерней в локоны, натягивая прядки и заставляя откинуть голову. Но вместо привычного укуса с нежностью коснулся беззащитной шеи, поцелуями отмечая путь к груди. Поймал между зубов жемчужно-розовую вершинку, прикусил слегка и чуть не застонал. До того сладко!
Но еще слаще чуять дрожь гибкого тела. Как нетерпеливо Забавушка стремится навстречу, скользя по его плоти вверх-вниз, сжимается вокруг него и тихонько вскрикивает от удовольствия.
Оно было уже близко. Сквозило в каждом ее вздохе и движении. Неслось неукротимой волной по крови и, не желая сдерживаться, Властимир крепче сжал золотые пряди.
—Смотри на меня,— велел срывающимся голосом.
И едва их взгляды встретились, как от макушки до пят хлынул огонь. Жадно облизал тело и свернулся внизу живота тяжелой судорогой. А потом снова и снова, аж голова кругом пошла. Наполнив все еще сжимавшееся лоно семенем, Властимир замер.
Забавушка тоже не двигалась. Упала на его плечо и дышала часто-часто. Ее теплое дыхание щекотало кожу у изгиба шеи, и Властимир был готов провести так вечность. Гладить растрепанные золотые волосы, чуять, как изредка еще сжимается ее лоно в отголосках пережитого удовольствия. И знать, что сейчас любимая женщина вся его — телом и помыслами.
От неожиданности Властимир распахнул глаза.
Что это он подумал такое? Любимая?! Но он не мог… Ни к одной женщине не испытывал ничего, кроме желания. Одних дольше рядом с собой держал, других совсем мало. А Забава вдруг посмотрела на него. И полный томной неги взгляд утопил в себе мелькнувшее сомнение.
Да, любимая! Ну и пусть не знатной крови, а ее деяния порой сбивают с толку или злят, но все одно она лучше любой самой родовитой красавицы. Такая нежная, но сильная… Покорная, и все же своевольная. Умеющая его развлечь или выслушать с деликатным вниманием. Властимир огладил разрумянившуюся щечку.
—Помни про мой приказ, Забавушка. К следующей зиме чтобы сына мне подарила. Своим назову.
Любимая коротко вздохнула:
—А ежели дочка получится?
—Значит, в другой раз непременно мальчик. А девочка — это радость. Как ты для меня.
* * *
Мстив
—Ну… Жабы мелкие! И не берет же их лихо! Точно ли ты все сделала, как я велел?— обернулся к стоявшей поодаль девке.
Та руки на груди сложила.
—Все сделала! Может, плох твой отвар? Или сам выдохся?
—Пасть закрой.
И Мстив снова развернулся к идолам.
Нет, его отвар был хорош. Работал же на других — половина Сварг-града в лихорадке валялась. Удачно мор ему на помощь пришел! Мстив же устал ждать, когда подвернется подходящий случай. Однако Сварог смилостивился.
И теперь волхвы раздавали людям особые зелья. Для мужчин — целебные. А для проклятого женского племени пустой обман. Мстив сам портил склянки и заодно разносил по городу слухи, что-де виновата в злой лихорадке меченная. В этом ему помогала бывшая наложница князя. Скоро, очень скоро народ взбунтуется. А Властимир ничего не сможет с этим сделать — вынужден будет отдать девку на потеху толпе.
Но прежде этого Мстив хотел избавиться от сестер Забавы. Узнал про них от Ярины — у той было много ушей и глаз в тереме. И теперь не мог спокойно жить, зная, что в его город проникла родная кровь светлокосой дряни.
Извести ее надо! Под корень извести!
Князь потом еще спасибо скажет. Окрутила его девка, задурила голову. И вместо славного воина — десницы Сварога,— на троне теперь сидит мягкосердечный дурень. Чернавкам сделал в работе послабления, приказы его больше не так строги, а наказания для женщин мягче. Видеть противно!
Мстив скривился и всей пятерней огладил гладкий бок идола. Однако Сварог по-прежнему молчал. Будто и не хотел замечать усердия своего слуги… А может, ждет, когда меченную на алтаре резать станут? Да, наверное…
И Мстив обернулся к наложнице.
—Сделай так, чтобы к девкам попала еще склянка. А это,— отцепил с пояса кошель,— тебе за беспокойство.
Ярина фыркнула, но золото взяла. Одно слово — продажная баба. Как и все остальные.
А жаль, что с меченной стража глаз не спускает, все ее яства и отвары пробует. Хотел ведь сначала тихонько извести. Ну да ладно, как получилось. Заодно погани меньше в Сварг-граде станет. Слишком много женщин нынче развелось, хватит и трети.
Глава 30
Властимир
С самого утра стены главных покоев содрогались от криков. Злился Совет. Мужчины швыряли под ноги свитки и ругались, будто они пьяницы подзаборные. А Властимир никак не мог угомонить взъярившихся мужей. Не помогали ни изысканные яства, ни вертлявые прислужницы, усердно мелькавшие перед носом знати.
—Этак во всем Сварг-граде людей не останется!— кричал один.
—Запасов не хватит! Из хранилища уже половину выгребли, а мор все не отступает!— поддерживал другой.
—Народ зол!— кричал третий.— Дурные слухи ходят!
—Князь милостивый, да посмотри ж ты вокруг! Беда совсем рядом, в горнице твоей сидит!
Нет, ну это уже наглость! Властимир стукнул кулаком по столу так, что дерево хрустнуло.
—Именно что сидит!— зарычал, подаваясь вперед.— Девка день и ночь под присмотром! Тише мыши себя ведёт, к травам доступа не имеет, к идолам тоже. Так где тут ворожба может быть?!
Но что его голос против дюжины ополоумевших дурней?
—Такой и травы не нужны!
—Колдунья она!
—Ведьма!
—И тебя очаровала, Властимир! Ой…
Самый молодой из совета, Дубыня, крикнул это и попятился к стене. Но его живенько выпихнули вперёд, отдавая на откуп княжьему гневу. Властимир медленно поднялся, и в наступившей тишине было слышно, как шуршит меховая накидка, а ей вторит испуганное дыхание знати.
Правильно боятся… ну он сейчас им устроит!
—Меня, благословлённого Сварогом, могла очаровать какая-то девка?! Да как ты посмел, убогий?!— крикнул на всю горницу.
