—Скоренько давай,— напутствовал воин.— Времени у нас негусто.
Да она и так это знала!
Подхватив юбки, Забава скрылась за деревянной огородкой. Однако присаживаться даже не думала, а внимательно огляделась по сторонам. Может, получится перебраться на другую сторону?
Но как же трясутся руки! И от волнения ни одной складной мысли в голове. А еще, будто в насмешку, живот разболелся по-настоящему…
—Ты скоро там?!— гаркнул воин.
Забава чуть не подпрыгнула. Неужели закончилось его терпение?
—С-сейчас, господин… Немного еще.
Но стражник снова торопил ее. И с каждым разом все напористее. А Забава была согласна и на то, чтобы нырнуть в зловонную муть отхожего места, если бы знала наверняка, что там скрывается выход. А может, и в самом деле замараться? Тогда ее отведут в купальни, чтобы сменить платье… Ну да! Это может помочь!
Полная решимости, Забава шагнула к нечистотам, однако сделать задуманного не успела.
—Господин!— взвизгнули где-то в отдалении.— Господин, на помощь!
Голос стремительно приближался. Всхлипывая, девушка просила ей помочь. Стражник злился, а Забава… Подхватив юбки, она сделала вид, что занята делом. И правильно поступила! Воин заглянул к ней.
—Ай!— заорала не хуже незнакомки.— Какой стыд!
Мужчина тут же скрылся.
—Чтобы так же сидела, когда я приду, поняла?!— зарычал на нее.
—Охальник!— продолжила ругаться Забава, хоть стражник и не видал ничего срамного.— Наглец!
Воин забористо ругнулся. А потом послышались торопливые шаги. А ее ровно под локоть кто толкнул. Птицей Забава вылетела из-за огрородки, глянула по сторонам, потом за угол, где скрылся мужчина, и тихонько ойкнула. Так вон же лазейка! Одна из досок забора была приколочена не слишком ровно. Мужик не пролезет, а вот дите или худая девка, может, и справится.
Одно плохо — путь к ее свободе находился далековато. Надо было пробежать за спиной стражника, да так, чтобы он не услышал.
Была не была! Скинув накидку, Забава осталась в одном платье. Кусачий ветер тут же пробрался под одежу, однако думать о этом некогда. Птицей она кинулась к изгороди и, сама не зная как, легче кошки нырнула в тонкую щель. Только щеку чуть ободрала и косами зацепилась.
А еще нашумела так, что стражник услышал.
—Стой!— заорал не своим голосом, а Забава уже бежала вперед.
Взгляд зорко искал короткий путь. Голова снова стала ясной, заискрились в ней дельные огоньки-мысли. Двор-то Забава маленько знала, все же успела тут поработать. Надо ей к саду пробираться, там ограда не такая высокая…
Стоило об этом подумать, и ветер будто подхватил ее и понес туда, куда надобно. Забава не чуяла ни усталости, ни сбитого дыхания. Тело вмиг сделалось гибче и ловчее беличьего. А когда пришло время перебраться через окованный железом частокол, пальцы без труда нашли самые маленькие выступы.
Стрелой перелетев через изгородь, Забава спрыгнула в грязно-пепельный сугроб. Будто нарочно его тут насыпали! Но размышлять об этом нет ни времени, ни охоты.
Оглядевшись, Забава схватила дерюгу, висевшую у покосившейся сараюшки. Закрутилась в тряпье, спрятала надежнее косы и побежала туда, куда чутье вело. Надобно отвлечь толпу! Самой объяснить, что нет ничьей вины в случившейся болезни. Хотя бы попробовать… Но поджилки невыносимо тряслись и в горле было сухо, будто в самую лютую жару.
С каждым шагом ее все больше окутывал страх.
А уж когда Забава увидала людей, бегущих с вилами и огнем, то вовсе чуть не зарылась в снег.
Страшно!
Но еще страшнее видеть перекошенные яростью лица. Рты некрасиво оскалены, в запавших от лихорадки глазах полыхает огонь… Звери это бежали, а не люди. И ее порвут без жалости… Забава сбилась с шага. Еще есть время повернуть назад. Спрятаться меж избами, а там, глядишь, Властимир сам как-нибудь отмахается. Он же князь!
Ох и манящей была эта мысль… До невозможности!
Однако, упрямо поджав губы, Забава заставила себя сделать шаг вперед. Ну нет уж, не оставит она любимого один на один с обезумевшей толпой! Сердце встрепенулось и застучало сильнее.
Ну да — любимого!
Пусть эти чувства и глупы, и опасны для нее — безродной наложницы… Однако они есть! И, подхватив юбки, Забава без страха ринулась спасать милого. Попробовала втиснуться толпу, но та встретила ее руганью:
—Эй, куда сунешься, девка?!
—Вон пошла!
А потом и болезненные тычки подоспели. Забава едва успела увернуться от одного кулака, чтобы попасть под удар другого.
—Кривоногая!
—По сторонам смотри!
Забава всхлипнула, потирая ноющее плечо. Этак ее затопчут прежде, чем она доберется до терема! Нужно что-то придумать… Но в толпе вдруг раздался хриплый кличь:
—На вилы князя!
И вместо того, чтобы приструнить охальника, народ дружно взвыл:
—На вилы!
—Проклят он!
—Околдован!
—Меченная им верховодит!
У Забавы сердце так и встало. Сейчас случится беда! От толпы шла густая волна злобы, и казалось, даже воинам князя не под силу сладить с обезумевшими людьми.
Ей надо что-то придумать!
Но пока Забава бестолково оглядывалась по сторонам, решая, чем отвлечь взбесившийся народ, в спину прилетел новый тычок. Не успела она вскрикнуть и посмотреть, кто же это ее бьет, как ее несуразный платок пропал с головы.
Ах, Лада-матушка! Беда!
Забава со всех ног бросилась прочь, но злодей ловко подставил ей подножку. Не удержавшись, Забава нырнула носом в истоптанный снег.
—Так вот же она — меченная!— закаркали сразу несколько голосов.
И люди бросились к ней.
Глава 32
Властимир
Властимир понял, что дело неладно, когда толпа темной волной хлынула прочь от крыльца терема. А уж когда вдали послышался возбужденный гвалт и свист… Забава это!— стукнуло сердце, и грязно-серый мир расцвел кровавыми пятнами. Властимир не помнил, как скатился с широких ступеней. Как бежал вперед, раздавая удары кнута то на одну, то на другую сторону.
Воздух звенел от криков. В них чудилась боль и мольба, но сердце его осталось глухо к чужим страданиям. Не до того! Спешить ему надо! Как можно быстрее отыскать пропажу! Порвут ведь ее… Заживо на куски растаскают!
Избы, редкие деревья и частоколы — все слилось в одно безликое серое пятно. А потом Властимир увидел распластавшуюся на земле Забаву. Ее платье было изодрано, из разбитой головы сочилось кровь… Но вместо жалости ярость вскипела с новой силой, а от кожи, казалось, заструилось пламя.
