Индианка грациозно повернулась и исчезла, закрыв за собой дощатую дверь. Раздался громкий звук задвигаемого засова — индейское гостеприимство имело свои границы. Кендалл оставалась пленницей, возможности бежать не было. Дверь будет заперта всегда.
Кендалл прошлась по маленькой комнате, с удивлением заметив, что пол в хижине и одеяла, сложенные в углу, были чистые. В кувшине действительно оказалась вода — Кендалл с жадностью приникла к нему, но, вспомнив наставления Рыжей Лисицы, стала пить не спеша, маленькими глотками. Вода была холодной и прозрачной.
Прежде чем Кендалл успела поставить кувшин на стол, вернулась Аполка. Она принесла с собой миску, наполненную каким-то ужасным на вид варевом. Голод взял верх, и Кендалл , тихо прошептав слова благодарности, приняла миску из рук индианки.
— Конти, — произнесла Аполка.
Это слово ничего не говорило Кендалл, однако она приветливо улыбнулась индианке. Та что-то снова сказала, но, видя, что Кендалл опять ничего не понимает, огорченно покачала головой. Подумав, Аполка сложила руки и прижала их к уху, изображая спящего человека. Не зная, как ответить, Кендалл согласно кивнула. Ответ вполне удовлетворил Аполку. Она тотчас вышла, не забыв запереть за собой дверь на засов.
Тяжело вздохнув, Кендалл опустилась на пол, держа в руках злополучную миску. Попробовав кашу, содрогнулась — во рту осталось ощущение чего-то грубого и зернистого. Отставив еду в сторону, Кендалл невесело задумалась. Неужели ее волокли в такую даль, чтобы отравить? Нет, этого не может быть.
Мысли снова лихорадочно закружились в ее мозгу. Она должна бежать, но бежать, увы, не может. Если даже она сумеет сбежать отсюда, то навсегда заблудится в болоте… Впрочем, нет, не навсегда, поправила себя Кендалл, — она будет блуждать я6 лесам до первой встречи со змеей или аллигатором, если, конечно, не набредет до этого на зыбучий песок…
«Боже милостивый! — прошептала она, представив себе, как ее засасывает беспощадная болотная топь. От страха Кендалл обхватила себя руками, чтобы унять непроизвольную дрожь. — Нет, нет, нет!.. — беспрестанно повторяла она, чтобы не прийти в отчаяние. — Выход должен быть». Она обязательно найдет способ убежать.
Соберись, Кендалл, — мысленно приказала она себе. — Ты выдержишь все и найдешь возможность ускользнуть из этой тюрьмы. До сих пор ты умела переносить удары судьбы, выпадавшие на твою долю. Что могут сделать с тобой? Никто не сможет отнять у тебя самое главное — гордость и твердость духа. Ты пережила издевательства Джона, ты пережила заточение в казарме юнионистов, когда кругом бушевала война…"
Наконец Кендалл перестала дрожать. Выход непременно найдется. Она цела и невредима, здоровая, сильная. Присмотрится к новому окружению, кое-чему научится и найдет способ, обязательно найдет…
Она взяла миску и начала есть: нельзя себе позволить лишиться сил из-за нелепого утверждения, что еда — дело вкуса!
Покончив с кашей, Кендалл выпила еще немного воды и, задув лампу, начала готовить себе постель. Из одного одеяла соорудила некое подобие подушки, а вторым накрылась. Спать она будет с той же целью, что и есть, — чтобы быть готовой сбежать, сохранить ясную голову и крепкое тело.
Но пока ей не спалось. В окно светила полная луна — необычайно яркое пятно на фоне непроглядного мрака.
Кто такой Ночной Ястреб? Такой же воин, как Рыжая Лисица? Сейчас вождь ее защищает, но как он поведет себя в присутствии Ночного Ястреба?
Кендалл застонала и, повернувшись на бок, плотно сомкнула веки. Рыжая Лисица сказал, что Ночной Ястреб не убивает женщин. Но горит жаждой мести. И как он будет мстить — насиловать, издеваться, пытать? Зачем убивать жертву, если можно по одному отрубать пальцы и бросать их аллигаторам.
Кендалл снова мучительно застонала. «Стоп, — приструнила она себя, — прекрати!» И повторяла это слово много раз, будто считала овец, чтобы уснуть.
Наконец она забылась неглубоким, тяжелым сном, в котором ей привиделся сильный высокий человек. Он приближался к ней под крики ночных ястребов, а она содрогалась, но спасения не было…
Глава 3
Кендалл чертыхнулась, вздрогнув от боли. Круглый голыш, которым она изо всех сил отбивала рубашку, стирая ее, содрал с ладони самый большой волдырь. Конечно, воспитанной южанке, леди не пристало поминать чертей, но сейчас Кендалл меньше всего чувствовала себя леди. Присев на корточки, она взглянула на свои руки. Ну и зрелище! Обломанные ногти, кожа на ладонях потрескалась.
В порыве ярости она швырнула в реку только что постиранную рубашку и злорадно наблюдала, как, подхваченная течением, пестрая тряпка медленно скрылась из виду. Кендалл облегченно вздохнула — эта выходка немного улучшила ей настроение. Рядом на камне высилась гора нестираного белья, и Кендалл охватило едва сдерживаемое желание отправить все это вслед за рубашкой. Наверное, семинолы накажут за такое, но она знала, что наказания здесь — строжайшее табу. Да, отдохнуть не мешает. Кендалл уселась на камни. Она жила среди индейцев уже целую неделю и внимательно изучала их быт и нравы.
Сначала она боялась, что ее будут держать взаперти в высокой хижине. Но этого не случилось.
Жизнь среди болот текла, насыщенная трудами и заботами. Воины покидали становище задолго до рассвета, проводя дни на охоте — в лесах водились олени и птицы — и охраняя местность от чужаков. Старики что-то постоянно строгали, мастерили всякую всячину и коротали время в рассказах о днях былой славы. Дети пасли кур и свиней, женщины, как всегда, выполняли тяжелую и нудную работу — стирали, варили, шили.
Ни одной женщине не позволялось праздно сидеть в хижине, поэтому на рассвете второго дня пребывания в плену у семинолов Кендалл выпустили из хижины и дали первое трудовое задание. Вот тут-то она и узнала значение таинственного слова «конти», услышанного в первую ночь из уст Аполки. Оказалось, это корень, составляющий основу питания семинолов. Его перетирали, потом пекли из него хлеб, варили кашу вроде той, которую с превеликим трудом Кендалл осилила в ночь своего прибытия. К концу первого же дня после растирания конти у нее начала жутко ныть спина.
Кендалл снова взглянула на свои руки и тяжело вздохнула, Трудно было представить себе, что когда-то она слыла первой красавицей Южной Каролины и у нее имелось столько платьев, юбок, тончайшего белья и кринолинов, что при всем желании она не смогла бы их пересчитать по памяти. Трудно также представить, что всего неделю назад она была под опекой солдат-янки, которые ухаживали за ней, как ухаживают за призовым щенком:
Что и говорить, в отсутствие Джона ее жизнь у янки можно было назвать даже приятной. Конечно, ей приходилось жить в казарме северян, зато каждый день она слышала волнующие сообщения о победах конфедератов.
Кендалл посмотрела на реку, откуда вытаскивали на берег пару лодок.
«Завтра!» — решительно прошептала она. Она сдержала данное себе в первую же ночь слово и полностью была готова к побегу. Покорно принимаясь за любую работу, которую ей поручали, Кендалл внимательно следила за всеми событиями и перемещениями в становище, стараясь не упустить ни одной мелочи. Похоже, индейцы начинали ей доверять, а может, просто были уверены, что бегство через болота бессмысленно и обречет ее на смерть.
