Пока синеглазка раздавала команды, сколько и в какие баночки перелить мед, я поспешил к самому сильному магу Браннельмента. Войдя в его завешанный пучками травы дом на окраине леса, рассказал про Альмода в темнице и Альмода, которого встретил буквально четыре часа назад.
Гелиадил задумался. По обыкновению почесал свою седую бороду и облачился в фиолетовую мантию.
—Отведите меня к нему,— прохрипел он старческим голосом.— Посмотрим, вдруг магия какая.
Прихватив шляпу и посох, мы переместились в деревушку.
Альмод с женой распродали почти все соты и уже собирались уезжать.
—Постойте,— окликнул его маг.— Могу я попробовать ваш товар?
Альмод протянул ему кусочек соты. Но вместо того, чтобы попробовать, Гелиадил схватил его руку и прошептал какое-то заклинание. Перепуганный Альмод непонимающе помотал головой, словно пытаясь выбросить ненужные мысли, и отшатнулся.
—Пустыня забвения,— произнес волшебник.— Заверните мне, пожалуйста, вот эти соты.— Гелиадил протянул ему пару серебряников, и мы отошли в сторону.
—Что еще за Пустыня забвения?— опешил я.— Как давно он под чарами? И если он здесь, тогда кто сейчас под стражей?
Купив в соседней лавке медовуху, волшебник залпом осушил стакан и ответил:
—Почти восемь лет, мой король. Очень могущественный маг наложил на него заклятие, и он же, по всей видимости, использовал оборотное заклинание. Темная магия, нехорошая.— Покачал головой.— Я могу попытаться вернуть ему воспоминания, но нужно ли?
Поглядели на счастливого Альмода.
Кажется, его все устраивает.
Задумался. С одной стороны, я понимал, что должен вернуть ему память, но с другой… Позже.
Переместившись в темницу, попросил сопроводить меня с магом к лживому Альмоду. Гелиадил развеял в воздухе серебряную пыльцу, открывая нам на время истинный облик заключенного: мрачный взгляд, острые черты лица. От него веяло могильным холодом. Некромант!
—Кто ты такой?— взревел я, схватившись за магические прутья.— Зачем использовал тело Альмода?
Заключенный долго упирался.
—Говори!
Тишина.
Ну, раз не хочет по-хорошему…
—Замучайте его до смерти,— приказал я, собираясь уходить,— но, добейтесь от него правды.
Мне нужно было возвращаться домой, к семье, а не тратить время на это отродье.
—Корвинус Краул,— неожиданно признался заключенный.— Я шпион короля Миссионеми.
—Уже бывшего короля,— твердо заключил я.— А твой король сказал тебе, что чужих женщин трогать нельзя?— зарычал я, сжимая кулаки.— Ты посмел коснуться мою жену! Хотел ее…— Ярость затмила мой разум, когда я вспомнил ту сцену в ресторане.— Завтра,— прошипел я, сжимая прутья,— на рассвете. Я отдам приказ казнить тебя!
Я мог вынести что угодно. Но чтобы кто-то посмел хоть пальцем тронуть мою синеглазку, мою семью… ни за что!
Вечером, как и планировал, мы с женой сходили на свидание. А на следующее утро, перенес ее и сына в наш домик на берегу. Я не хотел, чтобы Тира узнала о публичной казни. Мы с Гелиадилом планировали явить всем правду и снять с настоящего Альмода все обвинения.
В итоге, так мы и поступили.
Эпилог
5 лет спустя
Солнечные лучи пробивались сквозь густую зелень, когда маленькая Альва, протягивая мне подсолнух, прошептала:
—Мамочка, мы с Хельги нашли для тебя самый красивый подсолнух!— Ее крошечные пальчики нежно сжимали стебель, а на лице сияла искренняя детская радость.
—А еще…— воскликнул мой сынок Хельги, сжимая в ручках пышный букет ромашек и мчась ко мне через поле.
Дети, полные нежности и счастья, бросились в мои объятия, повалив на траву. Я закрыла глаза, вдыхая аромат цветов и наслаждаясь их теплотой.
Пять лет назад, когда я объявила мужу о своей беременности, была уверена, что жду девочку. Но судьба преподнесла нам сюрприз — двойня. Альва, доченька, стала моей точной копией, а Хельги, наш сынок, унаследовал от меня лишь светлые волосы.
Внезапно я услышала тихие шаги, приближающиеся к нам.
—Насчет три, бежим!— прошептала я, прижимая к себе детей.— Раз, два, побежали!
Мы вскочили на ноги и бросились бежать от Эсбена и Стиана. Сын только что вернулся из Академии, где учился, и уже готовился занять место отца. Решил стать ректором через восемь лет.
Но убежать нам удалось не далеко. Стиан поймал Альву и Хельги, а я, неуловимая, оказалась в объятиях Эсбена.
Муж осторожно уложил меня на мягкую траву, его прикосновения были нежными, но страсть в глазах горела ярким огнем. Он впился в мои губы жадным поцелуем, и мир вокруг растворился.
—Милый,— рассмеялась я, утопая в его изумрудных глазах,— нас же могут увидеть дети!— мои пальцы запутались в его густых волосах.
—Тут высокая трава,— прошептал он, игриво кусая меня за мочку уха,— не увидят.
—Ой, ну вот опять они целуются!— раздался хор детских голосов. Альва и Хельги, словно для них это мучение, в один голос выразили свое негодование.— Стиан, ты свою Афелию также целовать будешь, когда вырастишь?— дразняще причмокивали они, повторяя наши движения.
—Ой, да хватит уже вам!— возмутился Стиан, отворачиваясь и направляясь к дому.
—А что это вы причмокиваете?— ухмыльнулся Эсбен, поднимаясь на ноги. Его взгляд был полон веселой иронии.
—Хотите, чтобы мы вас тоже зацеловали?— подхватила я, и, словно стрела, бросилась за детьми.
Дети завизжали, убегая от меня и Эсбена. Эсбен поймал Альву, а я, схватив Хельги, защекотала его до слез.
—Ну, все,— заключил муж, зацеловывая раскрасневшуюся дочку.— Теперь до вечера тебя не отпущу.
Альва звонко рассмеялась.
Вернувшись в наш загородный дом, мы поглядели на часы. С минуты на минуту должны были прийти гости.
Четыре года назад Эсбен рассказал мне об Альмоде. О том, кто на самом деле скрывался под его маской. Мы решили, что ему стоит вспомнить свое прошлое и позволить выбрать свою судьбу.
В тот день Альмод решил, что не хочет ничего менять. Что хочет уйти со службы и жить со своей женой в небольшой деревушке.
Эсбен не стал возражать.
Через год у Альмода и его жены родился сыночек, при виде которого наша Альва все время густо краснела.
Пока дети помогали Эсбену накрывать на стол, я сидела на веранде и наслаждалась уходящим за горизонт солнечным диском. Размышляла, а как бы сложилась моя жизнь, не решив я призвать принца в ту ночь.
Наше с Эсбеном путешествие было нелегким. Мы прошли через множество испытаний, столкнулись с трудностями, которые могли бы сломить любого. Но, глядя на своих детей, на Эсбена, сидящего за столом, я понимала: я бы ни за что не хотела изменить свой выбор.
