Собака сделала ещё одиншаг.
УКриденс зашевелились волосы.
Маленькийшаг.
ИКриневыдержала– развернулась ибросилась прочь.
Выбивая каблуками лихорадочную дробь панической атаки.
Пытаясь кричать опомощи, нозадыхаясь.
Кри знала, чтобежать нельзя нив коем случае– этопризнание поражения ипуть кгибели. Знала. Ноне могла оставаться наместе, подтяжеленным взглядом чёрных глаз чёрной собаки. Бросилась прочь, зная, чтомаленькие шаги закончились исейчас ужасная собака молча мчится следом. Акогда собака молчит, онаточно знает, чтобудет делать.
Ивот тогда Криденс закричала. Закричала громко. Отчаянно громко, стараясь привлечь внимание всех, кого небыло наулице. Закричалатак…
Что проснулась.
Идолго лежала наспине, невидяще глядя втёмный потолок ине желая признаваться себе втом, чтоэтот сон неслучайно приснился ей именно сейчас.
двадцать лет назад
Втот год им исполнилось пошестнадцать.
Ичем старше они становились, темреже вспоминали детские страхи. Подступающий кзабору ельник– мрачный, тёмный– теперь казался досконально знакомым, ведь уже сдвенадцати лет они стали ходить внего загрибами ипросто гулять. Сначала– рядом скалиткой, вдоль ограды посёлка, затем– всмешанный лес, который начинался стой стороны ельника, тоесть метрах втрёхстах отпосёлка, ав то лето, когда им было потринадцать, впервые добрались достарого шоссе, проложив кнему «свою» тропинку длиной больше километра. Они, конечно, помнили рассказанные родителями истории– «жуткие истрашные», нотеперь те сказки вызывали удрузей улыбки.
Все те сказки, кроме одной– проведьму. Потому что каждый год наодном итомже месте мрачного ельника появлялся абсолютно ровный круг изядовитых поганок, иони точно знали, почему это происходит.
Поэтому тёмный лес, хоть истал знакомым, продолжал вызывать удрузей недоверие, и, оказываясь внём, онивсегда испытывали лёгкое беспокойство. Непризнавались вэтом друг другу, ноиспытывали. Ивсегда старались пройти его какможно быстрее, чтобы поскорее оказаться вгустых, ногораздо более приятных, «тёплых» зарослях смешанного леса. Ельник продолжал смущать, поэтому Ада стала ходить внего одна: илибродила среди деревьев, правда, неприближаясь к«ведьминому кругу» изаставляя себя свыкаться сне самыми приятными ощущениями, иливовсе брала ссобой книгу, расстилала пенку иоставалась вельнике надва-три часа.
Ада всегда много читала– стех пор, какмама научила. Читала не«запоем», забывая обовсём насвете, номного больше подруг иодноклассниц. Читала книги «повозрасту», плюс школьную программу, нов тот год девочка по-настоящему открыла длясебя русскую классику иушла внеё сголовой. Причина, покоторой это случилось, была грустной– умерла бабушка, оставив после себя отличную библиотеку, разбирая которую, девочка изачиталась. Иливчиталась. Датак увлеклась, чтоупросила родителей заказать веё комнату два шкафа инесколько полок– дляновых книг– истала обладательницей собраний сочинений Антона Чехова, Михаила Пришвина, Фёдора Достоевского, Константина Паустовского, Ивана Тургенева, Михаила Шолохова, открыла длясебя Афанасия Фета иФёдора Тютчева. Нопри этом Ада непревратилась взамкнутую «тургеневскую барышню», какбоялся отец: наслаждение русской классикой немешало ей общаться содноклассниками исверстниками, болтаться вСети, играть вкомпьютерные игры ибыть душой компании. Кроме того, увлечённость книгами непереросла вжелание заниматься литературой, девочка несобиралась становиться ниписателем– нечувствовала всебе творческого начала ине собиралась его искать,– нифилологом. Адарешила пойти постопам матери– стать врачом– ицеленаправленно готовилась кпоступлению вмедицинский.
Ачитала дляудовольствия.
Вгод, когда им исполнилось пошестнадцать, Адаоказалась в«Сухарях» напару недель раньше ребят, отчаянно скучала ипотому бывала вельнике чаще обычного– книги помогали справляться содиночеством. Итот день– сначала– ничем неотличался отостальных. Адапозанималась натеррасе йогой, приняла душ иотправилась вельник. Только безкниги– просто побродить потёмному лесу, икаким-то образом, девочка несмоглабы объяснить, кактак получилось,– оказалась возле «ведьминого круга». Неиспугалась, конечно,– ейведь уже нешесть, нои радости особенной неиспытала. Сначала хотела пройти мимо, нозаставила себя остановиться ипостоять, разглядывая серые поганки. Разного размера, ноодного вида, создающие идеальный круг.
«Ведьма…»
Да, ейуже нешесть, ностарую соседку Ада продолжала звать ведьмой. Исчитать ведьмой. Исомневалась, чтокогда-нибудь это отношение изменится– слишком сильными были детские впечатления, аРозалия ничего неделала, чтобы их развеять. Только усиливала– угрюмостью, высокомерием излостью. Аещё– волосами, которые несобирались седеть.
–Тывсегда будешь ведьмой,– прошептала Ада.– Издесь всегда будет «ведьмин круг». Всегда, пока ты несдохнешь.
Она криво улыбнулась, струдом поборола желание растоптать поганки– несмотря навозраст, девочка по-прежнему верила, чтоэто навлечёт нанеё беду,– повернулась, собираясь продолжить прогулку, изамерла, едва сдержав испуганное восклицание.
Перед ней стояла большая чёрная собака.
Нерядом, шагах впяти, преграждая путь кпосёлку. Стояла исмотрела надевочку чёрными, ярко блестящими глазами. Абсолютно чёрная собака откончика носа докончика хвоста. Только клыки– сахарно-белые. Аязык– кровавокрасный.
Мара.
Большую чёрную собаку звали Мара, иона верно служила старой ведьме. Адазнала, чтоРозалия никогда невыходит влес, унеё даже калитки небыло, и, разумеется, невыпускает собаку. НоМара– судя погрязи нашкуре– ухитрилась отыскать какой-то проход иобрела возможность покидать опостылевший участок, чтобы побегать насвободе. Инадоже такому случиться– встретились.
–Дайпройти,– очень тихо попросилаАда.
Мара неответила ис места несдвинулась, хотя наверняка поняла просьбу. Продолжила стоять неподвижно, несводя сдевочки взгляд и, кажется, тоже незнала, чтоделать.
«Чтоделать?»
Бежать влес? Нет, если влес, тонужно идти медленно, делая вид, чтопродолжаешь прогулку, ибольше необращать насобаку внимания. Встретились– разошлись. Этобыл самый логичный выход изположения, однако Ада сомневалась, чтосумеет сохранить спокойствие иуйти достаточно медленно. Онанечувствовала всебе силы даже наодин шаг. Такчто, стоять идожидаться, когда собака уйдёт? Акогда она уйдёт? Когда Маре надоест играть сдевочкой в«гляделки» иона побежит посвоим делам?
«Яеё боюсь!»
Ив это мгновение всё сложилось: мрачный ельник, вкоторый она ходила, чтобы приучить себя его нестрашиться, неощущать колдовской тяжести; «ведьмин круг», который её смущал ибудет смущать всегда; ичёрная собака, бывшая длянеё олицетворением сил Зла, которыми повелевала старая ведьма.
«Если здесь появится Розалия, яумру отразрыва сердца».
Девочке отчаянно хотелось кричать– громко, испуганно, чтобы прибежал папа испас её,– иона почти закричала, нособака её опередила.
