–А что было потом? Ты выздоровел?
Можно было глупо пошутить: «Нет, по-прежнему в клинике», но он был слишком воспитан для подобной пошлости.
–Да.
–Депрессия не возвращалась?
–Иногда я бываю расстроен, чувствую, что опускаются руки, но всегда верю, что смогу пройти через очередное испытание. Не знаю, что они со мной сделали, но у меня больше не бывает упаднического настроения. Держусь.
–Ты справился.
–Да.
–Ты молодец.
–А ты теперь знаешь обо мне то, чего не знает ни одна душа в нашей компании. И в предыдущей компании тоже. Никто не знает.
Фраза прозвучала просьбой быть искренней в ответ на искренность. И Вика тихонько вздохнула.
–Ты не обязана рассказывать,– прошептал Шевчук.
–Нет, я хочу. Я не лгала, когда говорила, что хотела тебе рассказать, только не знала как… Я… я очень устала держать это в себе. Точнее, я не держу в себе, я обратилась к врачу, но, когда я рассказываю врачу, психологу… этот человек мне не близок, понимаешь? Я делюсь, мне становится легче, но это чуть-чуть другое, чем поделиться с кем-то очень близким. Очень важным.
–Со мной.
Она едва слышно согласилась:
–С тобой.
–Я очень рад,– прошептал Шевчук, обнимая девушку чуть крепче.– Я… о себе я тоже рассказал тебе первой.
–Спасибо.
–Приоткрываем шкафы со скелетами.
Девушка вновь вздрогнула:
–Почему со скелетами?
–Это расхожее выражение.
–Ах, да… Я забыла.– Виктория теснее прижалась к мужчине.– Прости, что так среагировала… снова… просто… Просто дело в том, что мне снится смерть.
–Что?– не сдержался Шевчук.
–Смерть,– повторила девушка.
–Чья?
–Моя.
–Тебе снится твоя смерть?
–Да.– Виктория подняла бровь.– Ты удивлён?
–Не то чтобы удивлён…– Он быстро взял себя в руки.– Я вдруг подумал, что это очень страшно – видеть свою смерть.
–Невыносимо страшно.– Девушка помолчала.– Сначала было невыносимо страшно. Потом постепенно привыкла… если, конечно, можно так выразиться. Привыкла к почти ежедневным кошмарам. Привыкла видеть себя мёртвой. Привыкла переживать собственную смерть и чувствовать себя мёртвой. Привыкла видеть себя мёртвой. Пойдём!– Виктория неожиданно поднялась с дивана и потянула Шевчука за руку.– Пойдём!
Через коридор в спальню. Но в комнату не вошла, остановилась на пороге.
–Это здесь.
–Здесь что?
–Я умираю здесь,– ровным голосом ответила Вика.– Раз за разом. Из сна в сон. Я умираю в этой комнате, сидя на этой кровати. Напротив зеркала. Я одета в белое платье, очень красивое, воздушное… такое, кукольное. Похожее на платье невесты, но не оно. Просто белое платье. И сижу в белых подушках. А слева и справа от меня сидят куклы. Три слева. Три справа. Большие красивые куклы в белых платьях. Мы сидим вместе, как будто собрались поболтать. Я не знаю, болтали мы или нет – этого из снов не понять, потому что все они начинаются с того, что мы молчим, смотрим в зеркало и молчим. А потом я делаю себе укол наркотика и становлюсь такой же мёртвой, как они.
–Господи…
–Я привыкла,– повторила девушка.
–Я не об этом.– Шевчук повернул Викторию к себе и крепко обнял.– Девочка моя… прости меня, пожалуйста, ведь я не знал…
–Я понимаю и не обиделась.– Она уткнулась лицом в его грудь, поэтому голос звучал приглушённо.– Ты меня прости за то, что так среагировала. Это от неожиданности.
–Давно ты мучаешься?
–Примерно полгода.
–И никому не рассказывала?
–Только врачам.
–Прогресс есть?
–Честно говоря, не особенно. Но я держусь. Я привыкла. И я…
Девушка чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза. Он услышал непрозвучавший вопрос и очень тепло пообещал:
–Я буду рядом, Вика. Я буду рядом и обязательно тебе помогу. Я сделаю всё, чтобы избавить тебя об этого страха.
1марта, среда
–Объясни, что за спешка?– Увидев поднявшегося в отдел Вербина, Шиповник сразу взял его за рукав и отвёл в совещательную комнату, где их уже ждал Анзоров.– Что случилось?
–Вы проверили жену Шевчука?– Феликс мотнул головой.– Извините, Егор Петрович, просто это очень важно.
И обменялся рукопожатием со следователем.
–Важнее послания Погодиной?
–Намного.
Анзоров и Шиповник переглянулись.
–Гена только что прислал материалы,– ответил подполковник, открывая планшет.– Ольга Аркадьевна Шевчук, девичья фамилия – Старова. Что интересно, фамилию она сменила…
–Примерно два года назад.
–…Не сразу после замужества,– закончил Шиповник. А затем коротко ругнулся:– Старова? Твоя Старова?
–В том-то и дело, что нет. И это всё меняет.
–Что меняет?
–Что происходит?– поинтересовался сбитый с толку Анзоров.
–Вчера я встретился с Романовым, врачом, который работал с Бурминым, который страдал…
–Я помню,– перебил Вербина следователь.– Что рассказал Романов?
–Что он был вторым по счёту специалистом, к которому обратился Бурмин. А первой была некая Ольга Старова.
–И ты подумал на нашу Ольгу Старову?– догадался Шиповник.
–Сначала – да. Но отчество не совпало. И наша Ольга Старова рассказала, что та Ольга Старова поменяла фамилию и теперь она Ольга Шевчук. Вот я и попросил проверить, не является ли Ольга Аркадьевна Шевчук, в девичестве Старова, женой того самого Леонида Шевчука, который проходит по нашему делу, и заодно…
–Является,– подтвердил Шиповник.
–Так,– коротко произнёс Анзоров, обдумывая услышанное.– Ольга Шевчук лечила Бурмина, Бурмин погиб. Леонид Шевчук спал с Рыковой, Рыкова погибла.
–Интересное получается совпадение,– пробормотал Шиповник.– Кажется, есть что проверять.
–И очень детально проверять,– согласился следователь.– Дайте мне все материалы по Бурмину. Думаю, нужно будет вызвать жену Шевчука на допрос.
–Именно на допрос?
–Хочу сразу на неё надавить.
–Пожалуй, так будет лучше.– Феликс посмотрел на телефон.– Извините, я отвечу.
–Что-то важное?– Шиповник не любил, когда подчинённые отвлекались во время совещаний.
