Договаривая фразу, Феликс поймал себя на мысли, что почти дословно повторил слова Марты.
–Это я буду удивлён, если ты ошибёшься,– поправил подчинённого Шиповник.– А ты будешь наказан.
–Я тоже готов к неприятностям.
–Ты к ним готов, а мне их улаживать, чувствуешь разницу?
–Всем своим личным делом, Егор Петрович. Которое не останется в стороне, если что-то пойдёт не так.
–Шутник.– Шиповник бросил взгляд на часы.– Я надеюсь, что намёки ребят с «земли» исходят от искренней уверенности в том, что Виктория Рыкова покончила с собой. Плюс проблемы с общением, из-за чего Крылов, а затем Анзоров сделали неправильные выводы.
–Надеюсь, вы правы, Егор Петрович.
–Все мы на что-то надеемся. Как правило – на хорошее. Слышал, у тебя уже есть подозреваемый?
–Наклёвывается.
–Вот и славно: подсекай и вытаскивай.
По тону было понятно, что разговор окончен, однако Феликс задержал руководителя.
–Егор Петрович, ещё один вопрос.
–Может, после совещания?
–Хочу поднять его на совещании.
–Ну, говори.
Вербин прекрасно понимал, как подполковник воспримет его предложение, какими глазами посмотрит, однако мысль, возникшая во время разговора с Нарцисс и не исчезнувшая, а только укрепившаяся после разговора с Карской, не давала покоя. Феликс понял, что не имеет права не проработать и эту версию.
–У меня есть подозреваемый, Егор Петрович, но он, понимаете… он на ладони.
–А тебя простые дела больше не интересуют?– с иронией осведомился Шиповник. Однако с доброй иронией – ему нравилось, что Вербин всегда копает так глубоко, как может.– Или не уверен, что сможешь собрать доказательства?
–Насчёт Наиля я что-нибудь придумаю,– пообещал Феликс.– Если он в деле, доказательства будут. Но я хочу проверить и другую версию.
–Какую?
–Во время разговора с Нарцисс…
–Это ведьма?– быстро уточнил Шиповник.
–Ко всему прочему – дипломированный психиатр.
–Ага… И что она?
–Во время разговора Нарцисс дала понять, что смерть могла стать для Виктории избавлением от страданий.
–Так…– Подполковник прищурился.– Это идёт в копилку суицида.
–Или кто-то мог решить, что смерть станет для Рыковой избавлением,– высказал своё предположение Вербин.– И выступил в роли доброго убийцы.
–Не твой подозреваемый?– уточнил Шиповник.
–Нет, конечно,– покачал головой Феликс.– Если убил Наиль, то это его первый опыт. И если убил он – я докажу. Но я хочу проверить все версии.
–Ты предполагаешь, что кто-то убивает людей с психическими проблемами, считая свои действия актом милосердия?
–Да,– подтвердил Вербин.– Но не просто с проблемами, а с именно такими проблемами – видениями смерти. И хочу напомнить, что это всего лишь предположение.
–Знаю я твои предположения,– проворчал подполковник.– Но тогда получается, что убийство Рыковой не первое его преступление?
–Да.– На этот раз Феликс не стал ничего добавлять к ответу.
–И как ты хочешь проверить эту версию?
–Обращусь к ребятам,– серьёзно ответил Вербин.– Вдруг у кого-то был подобный случай?
Шиповник помолчал, обдумывая слова Феликса, после чего произнёс:
–Версия кажется любопытной. Фантастической, но любопытной. В конце совещания можешь задать вопрос.
–Спасибо!
Вербин оставил подполковника, и совещание наконец началось.
Большое еженедельное совещание, на которое съезжались все находящиеся в строю оперативники. Темы обсуждались разные, идеи приветствовались, вопросы допускались любые, сотрудники собирались опытные, и Феликс надеялся, что кто-нибудь из коллег вспомнит похожее дело – такие истории откладываются в памяти. Немного волновался, конечно, готовясь задать вопрос, но совсем чуть-чуть, потому что понимал, что его авторитета хватит, чтобы опера отнеслись к происходящему серьёзно.
–Твоё слово,– кивнул Шиповник в самом конце совещания.
Вербин поднялся и оглядел коллег.
–Думаю, все слышали о «Девочке с куклами»? Хотя бы краем уха?
–Это уже мем,– подал голос кто-то с заднего ряда.
–Она действительно существует?– удивился один из молодых оперов.– Я думал, байка очередная.
–Тебя поставили на это дело?
–Девочка же самоубийца!
Феликс помолчал, не мешая коллегам высказываться, а когда волна возгласов стихла, уверенно продолжил:
–Молодая девушка, которую сейчас называют «Девочкой с куклами», действительно страдала психическим расстройством, что дало повод предположить суицид. То, что я расскажу дальше – очень важно для одной из версий, в отработке которой мне нужна ваша помощь.– Вербин дождался, когда в помещении установится полная тишина, и продолжил:– Расстройство Виктории Рыковой заключалось в том, что она видела свою смерть. Её посещали видения о том, как она умрёт, в какой позе её найдут и даже когда это случится.
Кто-то присвистнул, кто-то тихо выругался, кто-то пробормотал: «Не хотел бы я так…», но тишину они не сильно нарушили.
–Всё закончилось тем, что мы нашли Викторию в тот самый день, который она предсказала, в той самой позе, которую она описала, и умершую от передоза – как она видела в своих кошмарах.
–Убийство,– громко сказал желчный циник Фролов – самый старый опер отдела.
Возражений от оперов не последовало.
–Я предполагаю,– согласился Феликс.
–Тогда чего хочешь от нас?
–Я прошу вспомнить старые дела – не было ли среди них похожих?
–Убийство, замаскированное под суицид?
–Нет, чтобы человек с таким же, как у Виктории, расстройством умер так, как ему снилось. Или виделось.
–Ты серьёзно?
–У меня случай в разработке,– пожал плечами Феликс.– Почему у кого-то из вас не могло быть такого же случая раньше?
–Логично,– протянул Фролов.
–Предполагаешь «серийника»?– спросил кто-то от окна.
–Пока у меня нет оснований, я просто отрабатываю одну из версий.
–Вербину после Кровососа и маньяка иркутского везде «серийники» мерещатся,– хмыкнул небритый Захаров. Он отращивал щетину, стараясь походить на популярных медийных лиц, и за неопрятность периодически получал от Шиповника замечания. Колыванов же не раз намекал Феликсу, что Захаров ему завидует, как минимум потому, что сам до сих пор ходил в капитанах, но Вербин только отмахивался.
–«Серийники» Феликсу не мерещатся – он их ловит,– громко произнёс Фролов, даже не посмотрев в сторону Захарова.
