–Ты же понимаешь, что я не об этом,– угрюмо произнёс подполковник.– Просил её о помощи?
–Нет.
Переспрашивать Шиповник не стал, знал, что Феликс обманывать не станет.
–Так… что написала?
–Что работает над монографией и ищет материал.
–Так себе версия.
–Согласен.
–А что мне от твоего согласия?– Шиповник тоже выругался, но тихо, чтобы домашние не услышали.– В общем, выходка Старовой может не иметь никаких последствий. А может стать камнем, от которого по воде пойдут большие круги.
–Кровавые, Егор Петрович, кровавые круги.
–Да, Феликс, кровавые.– Подполковник вздохнул.– А значит, давай подумаем, что тут можно сделать…
Восемь месяцев назад
Июнь в этом году выдался очень тёплым. Не жарким, но тёплым, зовущим из города прочь – на дачу, в лес, на реку или озеро, чтобы устроиться на лежаке, в шезлонге или просто на брошенном на траву или песок полотенце и замереть, впитывая в себя благодатное тепло, наслаждаясь возможностью просто отдохнуть в той удивительной, возможной только летом ситуации, когда ты не шевелишься, но всё равно наполняешься энергией и силой. Наслаждаясь чудесной погодой, безоблачным небом, ярким солнцем, бодрящей водой и тем, что, выйдя из неё, можно завалиться на тёплый песок и улыбнуться – чудесной погоде, безоблачному небу, яркому солнцу и широкой Волге.
–Как же хорошо…– Молодая, стройная женщина огляделась и стала стягивать купальник.– Обожаю лето.
–Ты уверена?
–Здесь никого нет. А если появятся, то пусть захлёбываются слюнями.
День жаркий, но будний, многие из тех, кто с удовольствием бы присоединился к блаженному пребыванию на пляже, сейчас на работе, считают минуты до вечера, когда можно будет добраться до Волги и насладиться вечерним купанием. К тому же они отъехали довольно далеко и от деревень, и от коттеджных посёлков, выросших за последние годы на берегах большой реки, что давало надежду на то, что их уединение не будет нарушено.
–Чудесные дни,– произнесла женщина, ложась на спину и закрывая глаза.– Настолько хорошие, что иногда мне кажется, что всё вокруг сон. И тогда внутри возникает тревога, потому что я не хочу просыпаться из этих дней. Я знаю, что они скоро закончатся, но не хочу, чтобы они оказались сном.
–Чудесные дни…
–Как-то всё сложилось: икороткий отпуск, и погода, и река, и замечательный пациент.– Молодая женщина лежала с закрытыми глазами, но по голосу было понятно, что ей действительно хорошо. Необыкновенно хорошо.– В таких случаях часто говорят: «Хочу, чтобы эти дни длились вечно», а я не хочу, представляешь? Я хочу другие дни, такие же чудесные, но другие, и знаю, что они обязательно будут. Ведь даже эти, запредельно восхитительные дни, не первые…
–И не последние.
–…Были и другие.
–Столь же великолепные.
–Ты понимаешь…
–Всегда.
–И всегда будешь понимать…
Мимо прошло большое судно, на палубах которого млели от жары туристы – солнце жарило нещадно, изрядно разогрело обшивку и переборки, вода вокруг дразнила прохладой, но не принимала, и спасаться от духоты приходилось с помощью разнообразных напитков. Снявшая купальник женщина вызвала у разгорячённых туристов понятное оживление, но в ответ она даже не привстала, не помахала рукой, продолжила лежать, как лежала. А когда судно достаточно удалилось, произнесла:
–Я счастлива.
И услышала в ответ осторожное:
–Тебе не кажется, что нам следует…
–Прекратить?
–На время.
–Не порть, пожалуйста, день.
–Это серьёзный вопрос.
–И мы его уже обсуждали. Нам не настолько часто удаётся помогать людям, чтобы прекращать миссию. Таков наш долг.– Она приподнялась на локте и улыбнулась:– Только не говори, что тебе не нравится то, что мы делаем.
Она знала, что не услышит в ответ лжи. И не услышала.
–Нравится.– Дыхание на мгновение сбилось, потому что в памяти возникло то, что случилось совсем недавно. Их последняя постановка, в которой они были не только продюсерами, но режиссёрами и исполнителями главных ролей. От которой они получили полное удовлетворение.– Очень нравится.
–Вот видишь.
–Поэтому я начинаю себя бояться.
Пауза. Прошёл ещё один теплоход, только его обитатели не разглядели отдыхающих на берегу людей. А если и разглядели, то остались безмолвными.
–Нельзя бояться того, что доставляет радость.
–Я не боюсь того, что делаю. Мне нравится помогать людям. Мне нравится, что наша методика избавления людей от страданий подразумевает иногда красивые, а иногда весьма изысканные постановки. Мне доставляет удовольствие каждый шаг. А когда у нас получается… нет, пожалуй, чуть позже, после того, как мы сполна насладимся ощущением очередной победы – я сразу же начинаю предвкушать следующую. Я уже не могу жить как прежде, не могу не избавлять людей от страданий. И это меня пугает.
–Нельзя бояться того, что доставляет радость.
–Но эти люди…
–Радость мы доставляем себе сами. Люди, которым мы приходим на помощь – это пациенты, или инструменты, другими словами, кто угодно, только не источник радости. Мы наслаждаемся, помогая им, то есть своими действиями, то есть – собой. Мы и есть источник радости – для самих себя. Мы делаем то, что должны, и будем делать это всегда.
–Пока смерть не разлучит нас?
–Смерть слишком хорошо нас знает, чтобы разлучать. Мы будем вместе целую вечность.
28февраля, вторник
Когда руководитель сказал, что собирается плотно контролировать ход расследования, ни Феликс, ни Шиповник даже подумать не могли, что встречи планируются настолько частыми. Но то ли поднятый публикацией шум дошёл до нужных кабинетов и намекнул занимающим их господам, что простым людям не нравится, когда полиция лишь имитирует выполнение своих прямых обязанностей; то ли любящих тишину руководителей смутило стремительное развитие событий – в виде двух связанных с первым убийством трупов, но дело Виктории Рыковой оказалось в приоритете, и утро вторника Вербин и Шиповник встретили там же, где утро понедельника. И нельзя сказать, что сильно обрадовались этому.
Затягивать встречу руководитель не стал, дав понять, что у него тоже есть важные дела, и, едва поздоровавшись, перешёл к делу:
–Подвижки есть? От публикации вашей был хоть какой-то толк?
