—Нет,— отрезал князь.— Хорошо крушить, не значит хорошо управлять. Капитан Казаков,— рявкнул он. Из-за стола встал коренастый мужчина с черными длинными волосами и бородкой. Он был облачен в доспехи.— Вы возглавите эту операцию. Отберите лучших людей и раздайте им оружие. Броневой пойдет с вами.
—Так уж и быть — двадцать семь,— воскликнула Соня, встав на ноги.— Я тоже пойду. Ксалантир у меня есть.
—Нет,— отрезал князь.— Ты нужна здесь. Когда дракон очнется мы тут же будем планировать атаку. Можешь отдать свой ксалантир кому-нибудь из дружины.
—Он не передается,— насупилась Соня.
—Ну пускай так,— вздохнул князь.— Двадцать шесть человек более чем достаточно для такой вылазки. Вот,— он встал со своего места.— Это уже похоже на план. Я думаю, всем всё понятно. Выполнять. Совет окончен. Все свободны. Верховный магистр и капитан Казаков остаются для уточнения детали. Никита Сергеевич, ты тоже задержись.
Присутствующие, изумленные столь стремительным завершением разговора, стали разбредаться, перешептываясь друг с другом.
Я вышел на улицу вместе с Соней. Мезенцев куда-то испарился. Вот так и жди его после этого.
—Мне надо вернуться в лазарет,— сообщила она.
—Мне тоже,— кивнул я.
По дороге мы старались не говорить о завтрашнем дне. Она специально обходила эту тему стороной, а я и не настаивал. Нужно было отвлечься, чтобы после собрать все мысли в кучу и решить, как действовать дальше.
В лазарете меня отмыли в большом чане с горячей водой, снова перевязали, а потом отвели в специальную комнату, которая наполнена специально заряженным воздухом, способствующий заживлению ран, восстановлению сил и поднятию боевого духа.
Неплохо, конечно. Если все это было правдой. Завтра проверим на какой уровень поднимется боевой дух. Лекари странный народ. Как отмочат что-нибудь.
Я завалился на койку, укрывшись пледом. Первым делом проверил своих подопечных все ли были на месте. Это уже было какой-то привычкой перед сном. Как будто боялся их всех снова потерять, как это было при переселении души в новое тело.
Но все оказалось в порядке. Я отправил орлов проверить позиции противника. Как же неудобно не видеть их позиции. Просто невероятно.
Сосчитать количество они просто не могли, поэтому я приказал им просто называть каждого которого видели по очереди.
Я насчитал больше ста штук артиллерийских гриммеров. Теперь понятно почему они так рьяно обстреливают барьер. Нашей группке придется тяжело, хоть и с ксалантирами. Их наверняка будет охранять пехота.
В комнату зашла Соня, обернутая в банное полотенце.
—Ты тоже здесь?— удивилась она.
Я поднял голову и кивнул. Ох, как же она соблазнительно выглядела в этом полотенце.
—Вот у вас здесь нравы,— вздохнула она.— Мальчика с девочкой селят. Неужели нельзя раздельно?
—Может просто комната такая одна?— усмехнулся я.— Хорошо хоть больше никого здесь нет. Странно, что Мезенцев не появился.
—Да, я его давно не видела,— подтвердила Соня.— Отвернись, я переоденусь.
Вот блин, и тут не свезло. Я отвернулся к стене и натянул на голову плед. Эх, что за жизнь-то такая. Одна война сплошная, никаких удовольствий. Надо это каким-то образом менять.
В тот же момент, я почувствовал, как плед приподнялся и следом к моей спине прижалось горячее женское тело.
—Я тут подумала,— томно прошептала Соня мне на ухо. Ее дыхание обжигало.— Ты завтра отправишься в бой. Это будет очень опасно.
Ее грудь прижалась ко мне еще сильней, я чувствовал торчащие соски.
—Не опаснее того, что было сегодня,— усмехнулся я, резко развернувшись на койке.
Соня прильнула ко мне голым телом и, положив голову на грудь, начала водить пальцем круги по ней.
—Но ты ведь можешь не вернуться, и мы больше никогда не увидимся,— прошептала она.— Это наша последняя ночь.
Она подняла голову, посмотрев мне в глаза.
—Давай запомним ее,— прошептала она и, прикрыв глаза, прикоснулась своими сладкими губами к моим.
* * *
На следующий день мой боевой дух был поднят на невероятную высоту. Да и ночью он поднималась три раза подряд. Я не мог не оценить все прелести этой волшебной комнаты и на выходе сердечно благодарил всех лекарей, что определили меня туда. Они были правы, когда говорили, что воздух там был особенный, заряженный — он искрил всю ночь.
В итоге я поспал не больше трех часов. Оставив Соню одну отдыхать, я покинул лазарет. Но как выяснилось это было весьма вовремя. По барьеру продолжали лупить огненные снаряды, создавая невероятный грохот, но на стене уже вовсю шли приготовления к предстоящей защите.
Рабочие возводили деревянную лестницу прямо посередине ворот. На самой стене сооружали нечто вроде укрытия из дерева и камней.
Выглядело все максимально странно. И если лестницу я еще мог понять — все-таки по ней можно было оперативно спуститься, когда они поймут, что барьеру приходит не минуемый конец. То сооружение из камней в моей голове никак не укладывалось. Оно никак бы им не помогло в случае внезапного прорыва.
Видимо, это был очередной бред от верховного магистра. Только его воспаленный мозг мог придумать подобное условие. Ну а князю ничего не оставалось, кроме как пойти на это.
Первые одаренные уже стояли на стене и питали барьер своей силой. Зрелище было жалкое. Один долговязый парень — самый старший из них, четверо чуть поменьше и с десяток совсем маленьких.
Они держались за руки и питали барьер. Хотя вернее было бы сказать, что самый старший забирал энергию у младших и направлял ее в нужное русло.
Одаренных было гораздо больше пятнадцати. Похоже, что они разделились на группы, чтобы было время на отдых. Все-таки силы не безграничные и требуется время для их восстановления.
Интересно в какой группе будет сам Боярышников. Князь упорно хотел отправить его на стену. Я бы посмотрел на такое зрелище.
Но сейчас нужно было проверить Демигара. К Казакову я всегда успею, а мимо меня эта братия точно не пройдет. Мои шпионы были повсюду.
Кстати, надо бы отправить паучков и таракашек на его поиски. Пускай проверят, где он. Так я и поступил.
Поднявшись на стену, я тут же увидел всё ту же картину — трое лекарей столпились вокруг дракона и без устали манипулировали. Только теперь они делали под наскоро сооруженным шатром.
По их изнеможденным лицам я понял, что они не спали всю ночь. Моё нескончаемое уважение.
—Ну как он?— спросил я, подойдя к ним.
—Плохо, ваше благородие,— ответил Тихон.— Мы всю ночь пытались его достать. Разрушения пошли по позвоночнику. Мы же говорили, что ему нельзя летать в таком состоянии. Теперь я даже не берусь предположить, когда он сможет прийти в себя.
