— Что с вами, черт возьми? — раздраженно спросила она.
— Подумайте сами. Парика нет. Да, одежда на вас мужская, но принять вас за мужчину сможет разве что слепец. Пиратская честь? О чем вы говорите! Какой пират поверит в то, что вы — Ред Роберт, гроза морей?
— Но я и есть Ред Роберт.
— Чепуха. Ред Роберт не более чем миф.
— Я самая настоящая.
Логан пожал плечами.
— Хорошо. Тогда что предлагаете вы?
— Затаиться. В любом случае Брендан будет проверять все острова, пока не найдет вас.
— При условии… — Она не договорила.
— Да, при условии, что корабль уцелел, — закончил за нее он. — Лично я уверен, что уцелел.
— Откуда вам знать… — прошептала она.
— Я видел, как прекрасно держался «Орел» в начале шторма, до того, как мы… отправились купаться.
Ред покачала головой:
— Нет, это не довод. Вы ничего не можете знать наверняка.
Логан пожал плечами:
— А я знаю.
— И все — таки… если они не придут?
Он покачал головой.
— Хотите вы того или нет, но лучший вариант — ждать торговое судно. Дерусь я неплохо, в чем и вы имели возможность убедиться, но противостоять целой команде невозможно. По всей вероятности, меня просто убьют.
Он не стал объяснять, что, по всей вероятности, сделают с ней.
Ред в нерешительности закусила губу, потом тряхнула головой.
— Пираты не насилуют женщин. Так сказано в кодексе чести.
— И вы всерьез верите, что все поступают в соответствии с кодексом?
Она отвернулась.
— Брендан придет. Вы сами это сказали.
— И все же нам не следует соблазнять судьбу и разводить на ночь костер.
— Я подумаю. А сегодня, так и быть, поступим по — вашему.
Логан невесело усмехнулся. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Он сделает так, как считает нужным. Нужно только не вступать с ней в бессмысленные перепалки.
Еда уже остыла, но Логан заставил себя проглотить все, до последнего кусочка. Ред вернулась в хижину, где и устроилась на лежанке с книгой в руках. К вечеру, когда начало темнеть, она вышла и молча села к костру. Он поел и, прихватив посуду, отправился на берег.
День угасал. Логан сел на песок и долго смотрел вдаль, но там, где небо встречалось с морем, горизонт оставался чистым и… пустым.
Солнце опускалось все ниже и ниже. Синева растворилась в пурпуре, а пурпур, разлившись, окрасил море в черный цвет. Последние лучи словно шептали прощай уходящему дню. Наконец, все краски растаяли, и ночь вступила в свои права.
Он поднялся и пошел к костру. Ред там не было.
Уловив какое — то движение, Логан заглянул в хижину. Она уже легла, но еще раньше перетащила свою кровать поближе к середине их тесного убежища.
Некоторое время он молча стоял, глядя на нее, но темнота мешала понять, уснула она или нет.
— Жалеешь? — вдруг тихо спросила она.
— Жалею? О том, что вышел в море? Что прыгнул за тобой? О том, что случилось на озере?
— Обо всем.
Логан перетащил свою лежанку и, поставив рядом с ее, растянулся бок о бок с Ред.
— В море я отправился по глупости, ты правильно сказала. Но, знаешь, как ни странно, не жалею. Что прыгнул за тобой… Об этом я не пожалею никогда, даже если проживу сто лет. А то, что было на озере… Моя дорогая Ред, ничего лучше со мной за всю жизнь не случалось.
Некоторое время она смотрела на него сквозь темноту, потом ее губы дрогнули и сложились в улыбку, от которой по телу раскатилась жаркая волна, а душа затрепетала И вспыхнула.
— Как благородно сказано, — прошептала Ред.
— И это чистая правда.
Их разделяли считанные дюймы, и вдруг эти дюймы испарились, как капельки росы под горячим солнцем, и она оказалась в его объятиях, живая, трепещущая, дрожащая, как туго натянутая стрела. Коснувшись ее губ, Логан вдруг обнаружил, что как будто заново открыл нечто уже знакомое. В ней было что — то от хорошего вина, к которому быстро привыкаешь, но которое никогда не надоедает. И как хорошее вино, она таила в себе много сокрытого, недоступного с первого раза. Томимый любовной жаждой, нестерпимым желанием овладеть ею, быть в ней, стать ее частью, он находил наслаждение и в любовании ею, в прикосновениях, поглаживаниях, отыскании новых тропок к тайным кладам.
Ночь принадлежала им. И весь мир принадлежал им. Наверное, даже если бы они остались здесь навсегда, он и тогда не устал бы от нее, не утратил любопытство и не разгадал бы все ее тайны. Каждый раз, когда она трогала его, в нем просыпалось что — то прежде молчавшее. Ее шепот отдавался пробуждением ума и тела. И, входя в нее, он каждый раз открывал сокровища семи морей.
Жалел ли он о чем — то?
С губ его сорвался стон.
Никогда. Ни о чем.
Проснувшись, Ред обнаружила, что Логан лежит рядом и смотрит на нее. Увидев, что она открыла глаза, он улыбнулся.
Она улыбнулась в ответ.
А в следующий момент оказалась вдруг в его объятиях.
Солнце уже взошло. Было еще не жарко, но уже и не холодно, и долетавший с моря ветерок словно приносил с собой золотистое сияние наступающего дня.
Они лежали обнаженные, но это не имело ровным счетом никакого значения, потому что они были одни, друг с другом, и весь остров принадлежал им, и только солнце и море были свидетелями. В их соитии была чистота невинности и запретная сладость греха. Поиск и познание. Она с любопытством рассматривала родинку у него за ухом, всматривалась в его глаза, словно пытаясь понять, где же прячется смех и откуда берется дымка, что застилает их с пробуждением желания…
Они любили друг друга, а потом она поднялась и, смеясь, побежала к озеру.
Он поспешил за ней.
Там, у водопада, где перешептывались чуть слышно пальмы, где сама вода ожила с их приходом, откликаясь на каждый звук и каждое движение, они нашли свой рай. Они играли и смеялись, бегали и дразнили друг дружку, плавали и ныряли, а потом, обессиленные, упали на бережку. И только утолив страсть, куда более требовательную, чем голод, вернулись к хижине, чтобы приготовить завтрак.
Ред вскипятила воду и заварила чай, а Логан размочил галеты и порезал солонину.
В какой — то момент, пережевывая особенно жесткий кусок, она поймала себя на том, что улыбается, сама не зная почему. Просто так, без причины.
— Что такое? Невкусно? — спросил Логан. Она рассмеялась.
— Нет. Конечно нет. Все гораздо вкуснее того, что мне приходилось порой есть на корабле. Пиратство не то ремесло, где можно побаловать себя чем — то вкусным.
