Не зная, как быть, он решил просто сбежать и быстро поднялся, едва не ударившись головой о низкий потолок.
— Извините, мне нужно идти. А вы отдыхайте.
— Пожалуйста, подождите.
Брендан вопросительно взглянул на нее. Обычно он не страдал от стеснительности и не лез за словом в карман, но сейчас с ним творилось что — то непонятное.
Она расправила плечи.
— Я буду благодарна, если вы научите меня каким — то приемам самозащиты. Вряд ли я сумею за короткое время освоить искусство фехтования, но, может быть… успею познакомиться с механизмом действия пистолета.
— С удовольствием, — ответил Брендан, радуясь возможности отвлечься на что — то знакомое и практичное. К тому же умение обращаться с оружием действительно могло пойти Кассандре на пользу — обещать, что все закончится мирно и ей не потребуется стрелять, он не мог.
Брендан достал из кобуры пистолет.
— Плохо в этом оружии то, что его нужно перезаряжать. Даже вот такое, многоствольное. Вы можете выстрелить пять раз, но не забывайте считать, сколько пуль выпущено, чтобы не обнаружить в самый ответственный момент, что их уже не осталось. Но есть… — Он достал из ножен кинжал. — Вот это оружие нужно постоянно иметь при себе. Пистолет хорош на расстоянии. Но когда на вас нападают, лучше защититься ножом. Если дойдет до рукопашной — например, кто — то вломится в каюту, — надо сначала выстрелить, потом отбросить пистолет и драться кинжалом. Если враг не знает, что вы вооружены, его можно подпустить поближе, притвориться, что вы напуганы, а затем… ударить. Цельтесь под ребро и бейте посильнее. Быстро и наверняка.
Она осторожно взяла кинжал, сжала рукоятку, нахмурилась.
— Вот так?
Лезвие рассекло воздух.
Он положил руку на ее длинные, изящные пальцы.
— Да, так, но, видите ли… — Брендан продемонстрировал на себе, куда именно нужно целиться. — Вогнать нужно на всю длину.
Она кивнула и, не убирая руку, посмотрела на него. А он заглянул в ее глаза и… утонул в них.
Ред стояла лицом к лицу с человеком, из — за которого ее жизнь, прекрасная и удивительная, превратилась в бескрайнее море скорби и смерти и последовавшие за этим годы ада. Она могла бы бросить табуретку, но знала, что только разозлит его еще больше и навредит себе же.
Она опустила табурет.
Нет, здесь нужно оружие получше. Надо как — то вытащить кинжал, а значит, выиграть время, придумать что — то.
— Правильное решение, дорогуша, — одобрительно кивнул Блэр Кольм и, держась от нее на почтительном расстоянии, подошел к столу. Неужели побаивается? Похоже что так. Открытие немало порадовало Ред.
По — прежнему не сводя с нее глаз, он взял стоявшую на столе бутылку и, приложившись к горлышку, сделал пару глотков. Ред осталась на месте.
— Ты убила одного из моих людей. Даже не одного, а нескольких, если считать тех, что утонули. Это ведь ты продырявила лодки?
— Я убила негодяев, по которым плакала виселица. А вы убивали людей, которые хотели только одного — жить в мире и покое.
— Я убивал подонков, выступавших против законного короля, — спокойно ответил он.
— Вы сами — то верите тому, что говорите?
Блэр Кольм ткнул в нее пальцем.
— Ты была с Редом Робертом. Не знаю, как тебе это удалось, но ты нашла возможность влиять на него.
— Да, нашла, — согласилась она.
Он поставил бутылку на стол и вытер губы.
— Вопрос в том, что мне теперь с тобой делать.
— Это не вопрос.
— Вот как? Неужели?
— Ред Роберт не даст вам уйти. «Орел» будет преследовать вас до тех пор, пока не пустит на дно. Рано или поздно это случится.
— Ты плохо разбираешься в кораблях, дорогуша. Если бы разбиралась, то знала, что у моего корабля корпус гораздо толще и прочнее. Ваши пиратские пушки не причинят ему ни малейшего вреда.
— Зато «Орел» быстроходнее и маневреннее и может легко обойти вас, когда захочет.
Его лицо помрачнело от злости — похоже, ее слова задели Блэра Кольма за живое, а контраргумента не нашлось.
— Ты и ребенком была упрямым и дерзким и не желала понимать, где твое место.
— Я прекрасно понимаю, где мое место. Я своими глазами видела, как вы убили моих родителей, с каким наслаждением мучили и убивали беззащитных детей и беспомощных стариков. Я видела, как вы сожгли мой дом. Я помню запах горелой человеческой плоти.
— Да, жаль, что тебе достались такие соблазнительные формы. Впрочем, я всегда могу обойтись с тобой, как с простым пиратом, и повесить на нокрее. С другой стороны, можно поступить иначе и продлить удовольствие. Тебя свяжут по рукам и ногам, а я буду срезать с тебя полосками мясо и посыпать раны солью. Хотя… Я ведь человек жадный, а за тебя дадут хорошие деньги. У меня есть знакомые любители живого товара. Например, в Марокко. У этих людей… весьма своеобразный и изощренный вкус. Вот уж кто умеет находить применение молодым женщинам. Жаль только, что бедняжки редко доживают до седых волос. Итак, что посоветуешь? Как мне поступить с тобой?
Он поднял руку, и Ред в страхе отшатнулась.
— Видишь этот шрам? — Блэр Кольм показал на багровые отметины, покрывавшие руку до локтя. — Помнишь, откуда это у меня?
— Нет.
— Следы оставили твои зубки, дорогуша. Я тогда едва не разбил твою голову о камень. Но тех, кто терпит, ждет сладкая месть. Я продал тебя леди Фотерингтон, потому что знал, какое будущее обеспечит тебе эта дама. А потом договорился с одним милым джентльменом во Франции. Уверен, старик щедро поделился бы с тобой всеми своими болезнями. Я получил от него хорошие деньги. Теперь ты понимаешь, насколько труден мой выбор: покончить с тобой побыстрее и посмотреть, как ты будешь брыкаться в петле, или продлить удовольствие на годы, зная, что каждый твой день — унижение в рабстве. Там, куда я тебя продам, терпеть твое упрямство никто не станет. Послушанию учат быстро — отрезают ухо или руку, выкалывают глаз. А когда от женщины устают, ее просто выбрасывают.
Ред изо всех сил старалась держаться, не отводить глаз, не показывать страх или слабость. Главное — сохранить спокойствие, не выйти из себя.
У нее ведь есть теперь надежда, да?
Надежда? Какая надежда?
Пока она на борту, Брендан топить корабль не станет. Не решится. Понимает он и то, что, если только попытается подойти поближе и взять врага на абордаж, Блэр Кольм первым делом без колебаний перережет ей горло.
Он вдруг шагнул к ней.
— Думаю, самое интересное — это посмотреть, как в тебе уничтожат гордость. Уничтожат постоянным, изо дня в день унижением. Но есть кое — что еще, о чем ты, наверное, не знаешь. Я и сам могу причинить тебе нестерпимую боль, не оставив при этом никаких следов. — Его рот скривился в гадливой усмешке. — Пожалуй, я так и сделаю.
