Она увидела его обиженное лицо и, довольная, засмеялась.
— Mаdemoiselle, кажется, вы говорили о честной игре.
— В бою не может быть честной игры, monsieur! — напомнила она ему, невинно хлопая ресницами. — Разве не этому вы только что учили меня?
Он кивнул и поморщился, когда острие меча коснулось его горла. Застыл, прищурился и внезапно резко повернулся, ускользнув от острия, и одновременно ударил мечом по ее мечу с такой силой, что он, описав огромную дугу, отлетел шагов на десять.
С проклятьем Фаллон бросилась за выбитым из рук оружием. Однако она не успела добежать до цели. Аларик набросился на Фаллон, и оба покатились по мягкой, поросшей травой земле. Фаллон протянула руку к мечу, но Аларик не дал ей коснуться оружия. Он навалился сверху, уперевшись локтями в землю, в то время как его мускулистые ноги не давали ей возможности даже пошевелиться.
Она злобно взглянула на него и встретила довольную улыбку. Отчаянно ругаясь, она сделала попытку выскользнуть. Когда Фаллон снова посмотрела на него, улыбки уже не было. Лицо сделалось жестким и суровым. Аларик поднялся, продолжая держать ее за руки, и помог ей встать.
— Идите к себе и переоденьтесь, — сердито сказал он.
Вздрогнув от его голоса, она осмотрела себя. Ее рубашка разорвалась еще сильнее, и через прореху проглядывало тело. Румянец запылал на ее щеках при воспоминании об их последней встрече. Ей вспомнились его прикосновения, шершавость его мозолистой ладони, сила его рук и жар, который объял все ее члены.
— Ах! — вскрикнула она, резко отодвигаясь от него. Подняв руку, она с силой ударила его по щеке. Фаллон закусила губу, увидев следы пощечины. Он мог бы остановить меня, подумала она, чувствуя, как страх заползает в ее сердце, когда она поймала его холодный, беспощадный взгляд.
Но он лишь склонился в поклоне.
— Как всегда, почитаю за удовольствие, принцесса! — проговорил он.
Он повернулся и широким шагом пошел прочь. Фаллон провожала его взглядом, горячо прося Бога, чтобы та лихорадка, в которую он вверг ее, побыстрее улеглась. Она настолько ненавидела этого человека, что ее кидало в дрожь при мысли о нем. Ничего в жизни ей так не хотелось, как одолеть его.
— Нормандский ублюдок! — процедила она сквозь зубы. Он не имеет права находиться здесь, да еще вести себя так самоуверенно. Его герцог днем и ночью мечтает о кровопролитии и войне.
Ее начинало трясти даже тогда, когда она задумалась о цели его визита. Вечером, когда Фаллон приняла ванну и одевалась к ужину, она обнаружила, что все еще дрожит. Она помолилась о том, чтобы Бог немедленно отправил несносного норманна на другую сторону Английского канала.
К сожалению, Бог счел нужным оставить Аларика разделить с ними ужин. Делон находился в дальнем конце стола, однако Фаллон ощущала на себе его взгляд. Аларик и Гарольд вели между собой беседу, которая была подернута дымкой печали. Они хорошо понимали друг друга, говорили взвешенно, откровенно и дружелюбно, но никто из них не мог повлиять на обстоятельства.
— Аларик, — сказал Гарольд, отламывая ломоть хлеба. — Вы знаете, что я не сам надел на себя корону. Эдуард высказался, совет старейшин проголосовал, и меня провозгласили королем. Я никого не пытался свергать. Я король согласно английскому закону и согласно атому закону останусь им.
Фаллон посмотрела на Аларика. Он сидел, опустив голову, зная наперед, что услышит.
— Вильгельм спрашивает, намерены ли вы сдержать обещание и жениться на его дочери.
Фаллон громко ахнула. Отец бросил на нее суровый взгляд, и Аларик обернулся в ее сторону, выгнув дугой бровь. Фаллон насупилась и потянулась к кубку, который стоял между ними. Его пальцы коснулись кубка одновременно с ее рукой. Их взгляды скрестились, а в это время Гарольд стал объяснять Аларику:
— Вильгельм должен знать, что разговор о женитьбе возник из-за малозначащего комплимента в адрес милого и хорошо воспитанного ребенка. Тем не менее как герцог я был бы рад породниться с домом Вильгельма. Но английский король не может брать иностранку в жены без согласия витенагемота. Не могу я также выполнить обязательства перед своими детьми. Моя жизнь более не принадлежит лично мне.
Фаллон ошеломленно посмотрела на отца. Он мельком взглянул на нее и опустил глаза. Аларик еще долго не отводил взгляда от Фаллон, прежде чем повернуться к Гарольду.
— Да, Гарольд, я отлично понимаю ваше положение. В то же время понимаю и Вильгельма.
— И вы будете служить ему, — сказал Гарольд.
— Да.
Фаллон схватила кубок с элем и осушила до дна. Она с тоской посмотрела в зал и встретилась со страдальческим взглядом Делона.
— Увы! — сказал Аларик. — У девушки есть сердце… Скажите, а тот юный блондин с бородой, которого вы так ловко одолели в поединке, — он теперь для вас потерян как возлюбленный?
— Потерян?
— Ставки изменились, миледи. Вас называют принцессой, но вы только пешка в политической игре.
— Вы ошибаетесь, — холодно сказала она. — Я не стану пешкой.
— Ну да, леди никогда не покорится. — Он поднял кубок. — Вы пойдете своим путем… А что станет с тем молодым человеком, который сохнет по вас? Поверьте, мне его искренне жаль, миледи!
— Жаль?
— Мне жаль любого человека, который вас любит, Фаллон. — Он знаком показал слуге, чтобы тот наполнил кубок, глотнул из него и передал кубок Фаллон. Пальцы у нее дрожали, и она не решалась дотронуться до кубка, боясь, что Аларик это заметит. Он взял ее руку, обвил ее пальцы вокруг кубка и приложил край сосуда к ее губам. — Да, Фаллон, — тихо добавил он. — Мне жаль того глупца, кто полюбит вас, потому что вы пламя, которое горит слишком ярко, и одновременно лед, который способен остудить сердце. Вы дикарка, которую прежде необходимо укротить. Этот деликатный молодой человек — не для вас. Вам нужен не юноша, но муж, миледи. Нужен человек, которого не введут в заблуждение ваши уловки.
Она откинулась назад и загадочно улыбнулась.
— Может быть, вы считаете себя таким человеком?
Он ответил не сразу. Его взгляд настолько откровенно скользнул по ее фигуре, что у нее перехватило дыхание.
— Возможно, — наконец сказал он будничным тоном и коснулся пальцем ее щеки. — Будь я к этому расположен. Но я уже говорил вам, что не намерен снова жениться.
Пламя, которое горит слишком ярко? Как хотела бы она сейчас испепелить его!
— Да я никогда…
— Я знаю. Вы скорее выйдете замуж за тысячу демонов одновременно или что-нибудь в этом роде.
— Очень любопытный способ показать свою неприязнь, сударь!
Аларик засмеялся, и при свете огней, освещавших зал, она внезапно открыла, как он хорош собой.
— Фаллон, я ни разу не усомнился в вашей красоте. Желать вас — это так просто. А вот любить вас — большая глупость.
