— Сегодня за нашим столом я не вижу одной из самых прекрасных женщин нашего королевства, — услышала Аллора и снова посмотрела на короля. Он произнес эти слова на своем родном нормандском наречии французского языка, на котором было принято говорить при дворе. Король поднял кубок с вином и обратился к Брету д’Анлу: — Я специально послал Фаллон записку с просьбой почтить нас сегодня своим присутствием. Где же твоя матушка, Брет, сегодня, когда все празднуют твое победоносное возвращение?
В его голосе едва заметно зазвучала стальная нотка. Интересно, что за этим кроется? Аллора внимательно посмотрела на Брета, ожидая, что он станет сбивчиво оправдываться.
Но он нимало не смутился — отпил вина из своего кубка, неторопливо поставил его на стол и пожал широкими плечами. Взгляд его удивительно синих глаз остановился на лице короля.
— Не могу поверить, что моя мать не прислала свои извинения, ваша светлость! Думаю, она тоскует по отцу, который остался в Нормандии с Робином и Филиппом. Несомненно, ждет возвращения отца. Ну, вы ведь хорошо знаете мою мать!
Аллора насторожилась, ожидая, что Завоеватель разразится гневом в ответ на столь загадочную фразу и карающий топор опустится на голову наглеца. Ее губы чуть изогнулись в улыбке. Вдруг она почувствовала, что краснеет, — синие со стальным отливом глаза Брета д’Анлу смотрели на нее. Он удивленно приподнял бровь. Потом снова обратился к королю:
— Сир, правда в том, что вы знали Фаллон еще до меня!
На сей раз он не отвел взгляда от короля, и Вильгельм неожиданно усмехнулся. Аллоре стало понятно, что он лишь поддразнивает своего приближенного, а на самом деле очень доволен его ответом.
Затем король с улыбкой обратился к Аллоре:
— Ну, миледи, как вам здесь нравится?
— Лондон — удивительный город.
— Я имею в виду этот вечер, миледи. Надеюсь, вам здесь понравится и вы обзаведетесь друзьями при дворе.
Аллора заставила себя улыбнуться:
— Я не ищу врагов.
— Никто из нас не ищет врагов. Но они сами нас находят, — холодно произнес король и продолжал: — По-моему, вы уже познакомились с графом Уэйкфилдом?
Она почувствовала на себе взгляд Брета и кивнула, продолжая натянуто улыбаться.
— Без его отца я, возможно, не завладел бы Англией. А без Брета, наверное, не смог бы удержать ее в руках.
— Судя по всему, он для вас настоящий клад. — Аллора опустила глаза и постаралась заглушить в голосе сарказм.
— Так оно и есть! Но в семье он младший сын, — с явным сожалением сказал король, — и титулы отца перейдут к его брату.
— Ваша светлость, — решительно вмешался д’Анлу, — вы дали мне достойный титул…
— Да. Титул и землю. Опустошенную землю, — сказал Вильгельм, вздохнув. — Теперь все труднее делить на части королевство, из которого и так уже выделено много долей.
— Как жаль, что вы многим задолжали! — небрежным тоном произнесла Аллора.
Ее отец смущенно откашлялся и крепко сжал под столом ее ладонь. Но Вильгельм рассмеялся, а Брет д’Анлу поспешил вмешаться в разговор, причем в голосе его чувствовалось некоторое раздражение, будто разговор этот утомлял его.
Ваша светлость, я пользуюсь полной свободой действий и считаю, что у меня все впереди. Я доволен высоким титулом, который вы мне дали, и превращу свои земли в цветущий край, приумножив его благосостояние.
— Браво! — воскликнул Вильгельм.
— Он и на самом деле сущий клад, — не сдержавшись, сказала Аллора. Словно подчиняясь чужой воле, она подняла глаза и встретил ась взглядом с кобальтового цвета глазами, которые заставили ее замолчать.
Вильгельм, 'посмотрев на нее, усмехнулся.
— Да, миледи, молодой д’Анлу дорого стоит. — Затем король взглянул на отца Аллоры, и ее снова насторожил коварный блеск в его глазах. — Айон, ты мало ешь. Давай приналяг. Уверяю, что пища не отравлена.
Айон сидел, сложив перед собой на столе руки.
— У меня плохой аппетит, ваша светлость. Тревога лишила меня аппетита, который следовало бы иметь, присутствуя на этом великолепном пиру.
— Тревога? — переспросил король. — Но ведь твой брат, живой и здоровый, сидит рядом с твоей дочерью. Насколько мне известно, он здесь совсем неплохо проводит время. Усыпил бдительность многих стражников отличным умением играть в шахматы. Не так ли, Роберт?
Роберт неопределенно пожал плечами.
— Но Роберт Кэнедис принимал участие в крупном мятеже против меня, — продолжал Вильгельм. Маленьким столовым ножом он отрезал ломтик индейки и откусил кусочек. — Я все тщательно обдумал. Пограничные земли чрезвычайно важны для любого монарха. Не так ли, Брет?
Воин, догадываясь, что король неспроста завел этот разговор, ответил без страха, но с некоторой осторожностью.
— Так, сир. Каждая граница важна по-своему. Однако Малькольм продолжает регулярно выплачивать вам вассальную дань…
— И давать приют саксонским беженцам, и плести вместе с ними заговоры, — строго продолжил Вильгельм.
— Разве можно считать мятежом действия человека, который хочет удержать в своих руках то, что ему принадлежит? И возможно, для некоторых не все закончилось битвой при Гастингсе! — воскликнула Аллора. Этот человек, видимо, не понимает, что покоренный народ не может быть доволен! В пылу спора она вдруг заметила, что за столом воцарилось молчание и все присутствующие уставились на нее: отец — с выражением ужаса на лице, король — с гневом, Роберт — с удивлением, а Брет д’Анлу — со странным блеском в глазах. Будто ему хотелось заткнуть ей рот, если бы он имел на это право.
Глаза отца выражали тревогу. Король смотрел на нее, и она ожидала взрыва гнева.
— Для некоторых… — тихо повторил Вильгельм. — Для тех, например, кто живет на Дальнем острове?
— Король Вильгельм… — с достоинством начал Айон.
— Помолчи, Айон! Я разговариваю с твоей дочерью.
У Аллоры перехватило дыхание, но она взглянула королю прямо в глаза.
— Малькольм — король Шотландии, — сказала она. Вильгельм улыбнулся и откусил еще кусочек мяса.
— Остров — часть территории, которая платила вассальную дань Эдуарду Исповеднику, поэтому, миледи, я считаю ее собственностью Англии.
У Аллоры чуть задрожала нижняя губа. «Он хочет всех нас прибрать к рукам!»
— Если вы задумали обмануть нас… — начала она.
— Никогда не поверю, что король может задумать такое, — решительно вмешался Брет д’Анлу. В голосе его зазвучало предостережение.
Король рассмеялся, поглядывая на Брета, и поднял кубок.
— Не волнуйтесь, леди, никакого предательства здесь не замышляют. Вашему отцу я обещал безопасный проезд сюда и обратно. Но вашему дяде я не обещал ничего!
