Постепенно зубы старика перестали выбивать дробь, и, прежде чем Уорик задал вопрос, он заговорил:
— Кузнец, у меня к тебе записка из «Белого крыла» от человека по имени Джек.
— Послание? Давай его сюда скорее, старик!
Сдвинув брови, с величайшей озабоченностью Уорик взял запечатанный конверт из трясущихся старческих рук.
— В чайнике на огне есть чай. Согрейся немного, — бросил он с отсутствующим видом, вскрывая конверт.
Послание Джека было кратким.
«Замышляется заговор, — гласила записка. — Приходи в трактир. Срочно. Не ходи к Ондайн сегодня ночью!»
Уорик посмотрел на старого слугу, предпринимавшего попытки налить себе чай в оловянную кружку. Но дрожь колотила его так сильно, что чайник только звякал об олово.
Уорик взял чайник из рук старика, налил в кружку дымящуюся жидкость и присел перед ним на корточки, ожидая, пока тот сделал несколько глотков.
— Как ты получил эту записку? — спросил он. В глазах старого дворецкого блеснула гордость.
— Мне это несложно, сэр! Сестра моей невестки прислуживает в трактире. Сегодня вечером ко мне пришел внук с гостинцем и дал мне для вас этот конверт. Еще мальчик сказал, чтобы я предупредил вас ни в коем случае не ходить во дворец.
— Ты можешь передать от меня послание госпоже? — сказал Уорик напряженно.
Глаза старика ожили, и он охотно кивнул.
— Я не хочу подвергать тебя опасности… — начал Уорик.
— Сэр, я вижу, что вы такой же кузнец, как эти двое — лорды! Если вы здесь, чтобы помочь герцогине, я с радостью рискну ради нее своей жизнью, потому что служил ей так много лет и скорее готов умереть, чем видеть ее замужем за этим вероломным негодяем!
— Спасибо, хороший ты человек! — сказал Уорик с ласковой улыбкой. — Тогда скажи ей вот что: она во что бы то ни стало должна прийти сюда завтра не позже полудня! Сможешь это сделать?
— Да. Они стараются держать нас подальше друг от друга но я передам, сэр! Клянусь в этом!
— Спасибо.
— Джем, сэр. Меня зовут Джем.
— Спасибо, Джем. Благослови тебя Господь. Если завтра все пройдет удачно, ты снова будешь встречаться со своей госпожой в любое время, когда только пожелаешь!
Джем отдал Уорику оловянную кружку и поднялся. Он больше не дрожал. Его худые плечи распрямились.
— Завтра вы заберете ее отсюда?
— Да.
— Да благословит вас Бог, сэр! И да пошлет этим двоим вечное проклятие!
— Аминь! — закончил Уорик.
Он выпустил Джема за дверь и потянулся за плащом. Ему предстояли длинное путешествие и тайная встреча с друзьями в «Белом крыле».
Глава 30
Ондайн так и не узнала, что послужило причиной плохого настроения дяди в то утро. После отъезда короля Вильям ненадолго зашел в дом и тут же уехал, бросив ей на ходу, что допоздна не вернется.
Рауль также все утро был в отъезде. Берольт пояснил, что он уехал куда-то по делам. Ондайн подумала, что вряд ли еще когда-нибудь представится такой случай. Ускользнув от вездесущего ока Берты, она направилась в комнаты Рауля, надеясь там найти нужные ей бумаги.
Она так увлеклась, обыскивая его гардероб, что не заметила, как вошел Рауль.
— Что ты здесь делаешь, Ондайн? Неужели жгучий интерес к моим чулкам завел тебя в мои апартаменты?
Она вспыхнула, но тут же рассмеялась:
— Нет, Рауль! Конечно, я пришла сюда не из-за твоих чулок. Я пришла, чтобы…
— Чтобы что? — рявкнул он. Она запнулась, но потом сказала:
— Я просто… Мне хотелось увидеть твою комнату.
— Герцогиня, — сказал Рауль с недоверием и угрозой в голосе. Его темные глаза совсем почернели, а тело напряглось. — Отвечайте, что вы здесь делали?
— Рауль! Мне просто захотелось сравнить! Ведь меньше чем через месяц мы поженимся, и мне показалось разумным заранее выбрать для нас комнаты. Я так привыкла к своим апартаментам. Но поскольку считать свое самым лучшим некрасиво, я решила сравнить размеры и расположение наших комнат и подумать, какие будут удобнее… для нас обоих. И вот… Ну хорошо, я признаюсь! Меня одолело обыкновенное любопытство. Я покопалась в твоих вещах и обнаружила чудовищный беспорядок!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рауль расслабился, приняв эту сладкую вдохновенную ложь за правду.
— Никогда еще женщина не заботилась обо мне, — сказал он, погладив ее по волосам.
Он подошел к ней совсем близко.
— Уже темнеет! Мне надо торопиться, чтобы успеть принять ванну перед обедом! — воскликнула Ондайн. — Рауль! Дяди сегодня не будет целый вечер, так что мы остались одни!
С этими словами она покинула его.
Она не успокоилась, пока не добежала до двери своей комнаты и не захлопнула ее за собой. Наконец она отдышалась и подумала, что поторопилась сбежать от Рауля и даже не спросила ничего ни о странном поведении дяди за завтраком, ни о его вечернем исчезновении. Что ж, придется поговорить о Вильяме за обедом.
— Герцогиня, вы побледнели!
Она открыла глаза и с раздражением обнаружила Берту, которая стояла перед ней, уперев в плотные бока полные руки и глядя на Ондайн самодовольно и чуть ли не с насмешкой.
— А я думала, что вы не входите в мою комнату без моего разрешения, — сухо сказал герцогиня.
Берта невинно всплеснула руками:
— Миледи! Но ведь уже так поздно. Я приготовила ванну. Вам нужно торопиться, пока вода не остыла.
Ондайн улыбнулась и, раздевшись, погрузилась в ванну, отомстив Берте тем, что-то и дело роняла мыло, всякий раз вежливо прося служанку подать ей его. Конечно, Берта понимала, что Ондайн издевается над ней, но что она могла сделать?
Уже одетая к обеду, Ондайн снова почувствовала страх. Рауль был так суров, застав се у себя в комнате. Она пыталась догадаться, что же на самом деле было у него на уме… как и у его отца.
Она горделиво подняла подбородок и спустилась вниз по лестнице. Прежде чем войти в зал, она сложила губы в любезную улыбку и только тогда скользнула внутрь.
Рауль ожидал ее, стоя перед очагом и заложив руки за спину. Она прошла мимо, привлекая его внимание, затем присела в реверансе и покружилась в пируэте, чтобы он полюбовался темно-лиловым платьем из легчайшего органди, которое он выбрал специально для этого вечера.
— Прекрасно, — одобрил Рауль.
Ондайн тут же подумала, что не стоит выглядеть слишком очаровательной, чтобы лишний раз не вызывать в глазах Рауля похотливый блеск.
Его взгляд совершенно не походил на тот, которым Уорик время от времени смотрел на нее. В глазах Четхэма искрились юмор и озорство, но также восхищение и страсть, от которой огонь загорался в ее крови и все внутри начинало трепетать в сладостном предвкушении. Взгляд Рауля был другой. Хотя, возможно, намерения те же самые. Рауль понятия не имел о гармонии, об удовольствии отдавать, а не только брать, о возможности делить чувства с другим человеком. Он был просто сластолюбцем, который замышлял что-то недоброе, и Ондайн замечала его порочность всякий раз, когда он глядел на нее.
