При виде Ондайн он сорвал шляпу с головы и низко поклонился. В это утро он тоже нервничал, огонь плясал в его глазах, а манеры казались более чем странными.
— Миледи! Как приятно видеть вас с нами!
— Неужели? У меня просто не было выбора.
— Любая другая девушка умерла бы от счастья при одной только мысли побывать при дворе.
— Да, любая другая — возможно, — ответила Ондайн и настороженно посмотрела на Уорика, но он больше не касался этого вопроса.
Во время завтрака граф оставался образцом галантности, продолжая тем самым держать ее нервы на взводе. Расплатившись с Мэгги за постой, он любезно подсадил Ондайн в карету и вежливо поклонился, как бы оправдываясь, что снова предпочел компанию Джека на козлах. Ондайн нахмурилась, а он улыбнулся:
— Миледи, дорогая! Куда же подевались все ваши упреки?
— Спасибо, мой господин, их больше нет. Только, думаю, не стоит отрабатывать на мне свое очарование, которое вы, как плащ, то набрасываете на себя, то скидываете.
Он ответил ей сдержанной усмешкой:
— Отрабатывать? И для чего же, вы думаете, может мне потребоваться такая практика, графиня?
— Это уж ваша забота, Уорик, не так ли?
Улыбка на мгновение исчезла с его лица, а затем вернулась, уже скептическая и отчужденная.
— Да, графиня, так. Прошу прощения. Следующая остановка у Хэмптон-Корта.
Так и случилось. Ондайн даже не заметила, когда они успели перебраться через Темзу, ослепительно голубую под непривычно безоблачным небом. Их встречали массивные ворота Хэмптона. Повсюду сновал бесчисленный люд: стражи в ливреях, господа и дамы в роскошных шляпах с перьями, пажи, клерки, священники, посудомойки, конюшие, садовники и купцы. Простолюдины торопились; знать прохаживалась неспешной походкой, Ондайн отодвинула занавески и смотрела с любопытством вокруг. Карета въехала через главные ворота, доставив их к самому дворцу. Ондайн взглянула на гигантские часы на дворцовой площади и только тогда осознала, что отсчет ее жизни теперь ведется не на дни, а на часы и минуты.
Ворота за въехавшими затворились. Через секунду дверца кареты распахнулась, и Уорик, сверкнув в ее сторону глазами, любезно протянул руку и помог выйти. Ондайн рассеянно посмотрела на него, на всех этих толпящихся людей. Ее интересовал только один вопрос: где король?
Они поднялись по внушительной лестнице и вошли в просторный зал, где какой-то человек, скорее всего главный царедворец, приветствовал Уорика и сказал, что по приказу короля его ожидает самый лучший прием.
В глубине зала слуга с гордостью отворил двойные двери, открывая для обозрения огромный рабочий кабинет с книгами и шкафами, многочисленными креслами и диванчиками с роскошной обивкой и лакированными круглыми столами, стоявшими перед окнами, откуда на их глянцевую поверхность падало солнце, отражаясь волшебным светом.
— Спальная комната, — сказал слуга, ведя их дальше, — находится за кабинетом.
Еще одни двойные двери стремительно распахнулись. За ними оказалась прекрасная и уютная спальня с огромной кроватью под балдахином на четырех столбах, щедро украшенных богатой и изысканной резьбой, и занавесками из легкой газовой ткани и тяжелой парчи.
Окно выходило в сад, вдалеке виднелась Темза. В этой комнате тоже стояли кресла и гардеробы, а в углу — маленький столик, как будто специально предназначенный для легкого завтрака полусонной парочки, только что вылезшей из теплой смятой постели.
Внесли сундуки. Слуга показал Ондайн шнур звонка и уверил, что, если ей что-нибудь потребуется, горничная придет в считанные минуты. Судя по его предельно вежливой манере и пристальному взгляду, Ондайн догадалась, что скоро станет предметом для пересудов, столь обычных в любом светском обществе. Но не это сейчас ее волновало. В голове Ондайн мутилось от страха: ведь теперь в любой момент она могла встретиться с королем.
Уорик с напряженным вниманием ходил по комнате, простукивая стены. Он обменялся взглядами со слугой, и тот заверил, что комнаты в полном порядке.
Ондайн хотела спросить что-то, но Уорик перебил ее:
— Его величество играет в теннис. Мы проедем до кортов на ботике и встретимся с ним там.
Прекрасно! — решила она. У нее будет время, чтобы преодолеть страх и робость. Выйдя из дворца, Ондайн заторопилась через сад к гавани, где стояли ботики.
— Неужели вам так не терпится засвидетельствовать почтение королю? — не выдержал Уорик. — Я думаю, к чему бы это?
Она ответила ему деланной улыбкой:
— Да к тому, что, как я слышала, король — ослепительной красоты мужчина, мой господин. Он джентльмен до мозга костей и ценит прекрасный пол, к которому я имею счастье принадлежать.
Ондайн ощутила, как его пальцы конвульсивно стиснули ее запястье; затем хватка ослабла, и он улыбнулся:
— Но наш король темнокож, как настоящий испанец, миледи.
— Да, и это мне говорили. И тем не менее он прекрасен. Уорик промолчал и кивнул головой, указывая куда-то вперед:
— Вон там ботик, миледи. Сами все увидите через пару минут. Они взошли на борт суденышка, которое доставляло гостей к теннисным кортам. Уорик подвел Ондайн к скамье, но она не села, а предпочла стоять у борта и ощущать на лице встречный ветер. Уорик был рядом, и она чувствовала на себе его пристальный взгляд.
Впереди замаячили корты. Ботик причалил; опустили трап. Уорик вывел Ондайн на берег и провел вдоль причала.
У входа на корты слуги в нарядных ливреях поднесли им кубки с вином. Праздных наблюдателей было не очень много. Следившие за игрой дамы полулежали в шезлонгах вокруг поля. Джентльмены, одетые согласно этикету, подбадривали игроков. То и дело слышался звук мяча, перелетающего через сетку.
Ондайн против воли остановилась и увлеклась игрой, позабыв даже о своем чрезвычайном волнении. Она никогда еще не была на теннисном корте, хотя и слышала, что король — большой поклонник этого вида спорта.
Уорик слегка обнял ее за плечи, и на короткий момент она почувствовала себя в полной безопасности.
Может быть, стоило все ему рассказать?! Наверняка он защитил бы и поддержал ее…
Увы, ни один человек не смог бы защитить ее от обвинений в убийстве и предательстве, исходящих от самого короля.
— Королева Екатерина, — прошептал Уорик, указывая на лужайку.
Женщина, которую увидела Ондайн, была немолода, но лицо ее оставалось прекрасным и полным очарования. Она улыбалась и хлопала в ладоши, беседуя с окружавшими ее дамами.
— А вон там сорвиголовы: Букингем, лорд Буркхаст и Сэдли.
— Сорвиголовы? — пробормотала Ондайн.
— Отпетые бездельники, дорогая. Им его величество обязан всевозможными придворными сплетнями о дебошах, которые не имеют никакого отношения к самому Карлу и доставляют ему одни только хлопоты. Его величество вовсе не такой повеса, как о нем многие думают, — сказал задумчиво Уорик, — но, правда, ловелас отменный. Ему удается сохранять дружеские отношения со всеми своими любовницами, не говоря уж о жене. Но король прислушивается и к мнению таких, как Пепис, Рен и тому подобные. Их, моя дорогая, тебе следует опасаться.
