– Итак, ты вернулся.
О, она и сама не знала, что ее голос может звучать с такой горечью и холодностью. Женевьева заметила, как напрягся Тристан при ее словах, и подумала, что говорит, как сварливая жена, но ничего не могла с собой поделать.
Он не ответил, он просто направился к ней, и Женевьева не могла понять, чего же в данную минуту хочет: расплакаться ли, взмолиться, чтобы он приласкал ее, или что есть силы ударить его.
Она не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Тристан присел на кровать рядом с ней, и Женевьева вся сжалась и напряглась, но не опустила глаза. Внутри у нее все затрепетало от его чистого мужского запаха, от таких знакомых и дорогих черт его лица, от его бронзовых рук, обрамленных белоснежными кружевными манжетами.
– С тобой все нормально? – спросил он.
– Нет, я в ужасном состоянии! Я не хочу больше оставаться здесь.
Он протянул руки к подолу ее платья, задрал его и скользнул вдоль ее ног и бедер к округлому животу. Разозленная столь бесцеремонным обращением, Женевьева попыталась остановить его, но ей стоило бы усвоить, что никто не может остановить Тристана де ла Тера, если он чего-то хочет.
У нее перехватило дыхание, она изо всех сил попыталась сдержать подступившие слезы, ее глаза заблестели от гнева.
Но Тристан даже не посмотрел на нее, он нежно поглаживал ее живот.
– Нет! – воскликнула она дрожащим голосом.
Наконец он посмотрел на нее.
– Это мой ребенок!
– Это мое тело!
Тристан улыбнулся, и у Женевьевы от этой улыбки все оборвалось внутри, но она снова спросила себя: «Кому он улыбался до этого, с кем он смеялся. Кто улыбался ему в ответ, кто касался его тела, кто целовал его?
– Я чувствую, как он шевелится.
– Он не хочет, чтобы ты прикасался к нему.
– Но я чувствую его.
– Твоя забота несколько запоздала.
Наконец он убрал руки и встал с кровати.
– Не думаю, что ты ожидала меня.
– Ты приказал привезти меня сюда.
– Ты не попрощалась со мной, ты предпочла мне кого-то другого.
«Господи, она же совсем забыла о Гае! Забыла, что он уехал вместе с Тристаном, забыла, что он был ее другом, что она должна беспокоиться о том, жив он или мертв?»
– Разве у тебя не было других визитеров? – в голосе его была и горечь, и насмешка.
– Если они и были, то я не знала об этом, милорд. Они бы вряд ли прошли, минуя вашу стражу, – ответила Женевьева.
– Это стража короля, миледи.
– Это часто одно и то же.
– Предпочитаю знать, где ты находишься каждую минуту.
– А зачем тебе это знать?
– Тебя это задевает?
Он стоял к ней спиной и его голос был спокоен, но Женевьева почему-то не смогла ответить. Наконец, Тристан обернулся, и в выражении его лица было нечто такое, что Женевьеве захотелось куда-нибудь спрятаться. Почему он с ней так поступает? Почему он не оставит ее в покое?
Она опустила глаза и попыталась одернуть платье. Тристан рассмеялся и, поймав ее за руки, снова стал поглаживать ее живот.
Его прикосновения были нежны и легки. Его ладони нежно прижимали ее руки. Женевьева закрыла глаза и подумала, какой беззащитной и уязвимой она была перед ним, он, должно быть, насмехается в глубине души над нею и ее животом. Ей отчаянно захотелось прикрыть свою наготу или, по крайней мере, снова стать стройной и изящной.
– Он опять пошевелился. Ты не права, он любит меня, и ему нравятся мои прикосновения.
Женевьева открыла глаза. Он наклонил голову, улыбаясь, и она задрожала, увидев, что он смотрит на нее с нежностью. Тристан совсем не собирался унижать ее, он просто требовал то, что, по его мнению, ему принадлежало.
– Он шевелится…
В его голосе была боль, и по его лицу внезапно пробежала тень. Сердце Женевьевы учащенно забилось, пальцы ее начали комкать простыню, ей так хотелось прикоснуться к его лицу, чтобы разгладить его черты, чтобы облегчить непонятное страдание.
Женевьева подняла руку, но она упала, ибо в это мгновение раздался стук в дверь. Тристан одернул ее платье и накрыл Женевьеву одеялами.
– В чем дело? – спросил он.
– Лорд де ла Тер! Король хочет вас видеть, ваша светлость, он ожидает в своих покоях.
Тристан встал. Он почувствовал на себе взгляд Женевьевы и вернул его, отвесив глубокий насмешливый поклон. Женевьева побледнела, но не отвела от Тристана своих блестящих глаз.
– Вы меня простите?
Она не ответила. Тристан закрыл за собой дверь и пошел вслед за пажом по коридорам, направляясь к королевской спальне.
«Что еще? – думал Тристан, – я никуда больше не поеду. Я не знаю, как мне быть с ней, но я и не знаю, как мне быть без нее. Я должен найти что-то, что утратил».
Он вошел в кабинет. Король ожидал его, сидя за столом и барабаня пальцами по крышке. Тристан стиснул зубы: «Только не говорите мне, Ваше Величество, что я должен куда-то ехать, умоляю вас!»
Тристан поклонился.
– Сир?
– Я благодарен тебе за твою верность и службу, Тристан, ты это знаешь.
– Да.
Генрих встал.
– Я хочу, чтобы ты женился на Женевьеве Льюэллен.
– Женился? – Тристан широко раскрыл глаза.
– Женился, Тристан, я уже говорил тебе прежде, что это контракт. Возьми ее в жены.
Тристан покачал головой.
– Я не могу…
– Ты женишься. Я отдал тебе ее владения, а к этому добавлю еще и Треверилл, и ты станешь одним из сильнейших лордов королевства.
– Я не стремлюсь к увеличению своего богатства.
– Ты сделаешь это, потому что такова моя просьба.
– Почему? – Тристан перешел на шепот. «Как объяснить королю, что он не мог жениться, не мог».
– Тристан, это деловое соглашение. Женевьева как тебе, безусловно, известно происходит из фамилии моих ярых врагов-йоркистов. Я хочу, чтобы белая и красная розы объединились. – Тристан не сводил с короля глаз. «Деловое соглашение! Приказ короля, дело государственной важности, не брак по любви, а…»
Тристан не осмелился думать дальше. Он наблюдал за тем, как Генрих взял перо и начал что-то писать. Затем король поднял голову и посмотрел на него.
– Тристан, как король и твой повелитель, я приказываю тебе сделать это. Если ты не подчинишься моему приказу, то я буду вынужден отобрать у тебя и Женевьеву и Эденби, и передать их кому-нибудь другому.
