– Охрана?
– Один у ступеней лестницы.
– Хорошо. Ты улыбайся, когда мы к нему подойдем.
Джек так и сделал. И хотя губы его слегка дрожали, но он очень старался, и Тристан видел, с каким трудом дается ему эта улыбка.
– Что ты здесь делаешь? – спросил часовой.
Граф внезапно толкнул Джека на часового, и они не удержались на ногах. Он быстро сорвал с себя плащ и набросил его на упавших, а затем быстро спустил их вниз по лестнице. Они тяжело покатились по крутым ступеням. Тристан явственно слышал ритмичные удары. Не раздумывая, он бросился вслед за ними. Шум обеспокоил двух других стражников, но Тристан уже выхватил меч и занял боевую позицию. Он яростно посмотрел на удивленных солдат и предупредил:
– Если вы меня вынудите, то я не успокоюсь до тех пор, пока в Эденби останутся одни трупы.
Они узнали его. Де ла Тер догадался об этом по ужасу в их глазах. Он кивком головы указал на связку ключей, висевшую на крючке, вбитом в стену.
– Я хочу, чтобы вы выпустили моих людей, а сами заняли их место.
Трясущимися руками старший стражник, седеющий мужчина с грустными карими глазами, поспешил открыть дверь. Из подвала были выпущены люди Тристана, а туда отправлены все стражники, за исключением Джека.
– Лорд Тристан! – воскликнул один из его воинов со страхом. – Мы думали, что вы мертвы…
– Мы уже решили, что проведем здесь остаток своих дней…
– Умоляем вас…
– Тихо, успокойтесь, – прошептал Тристан. – У нас есть еще работа этой ночью, – он коротко проинструктировал тех, кому досталась одежда стражников и предупредил их, что им придется сразиться с немалым количеством врагов, прежде чем удастся открыть ворота и впустить основной отряд. Половина его людей пошли с Тристаном и Джеком, оставшаяся же часть вернулась в тыловую башню, чтобы соединиться с остальными и отправить пленных в подвал. Де ла Тер отметил про себя вместительность подземелья и прочность крепких стен. Его план был отчаянно рискованным, и только чудо помогло осуществить его.
Граф внутренне весь сжался, следуя позади Джека, к спине которого снова был приставлен нож. Через несколько минут он захватит замок, и ее. И хотя Тристан еще не был уверен, какого рода суд устроит он над Женевьевой Эденби, но заранее испытывал большое удовлетворение, при мысли о том, что с ней станет, когда она увидит его живым и поймет: расплата близка. Сердце его забилось сильнее, в предвкушении этого момента. «Нет, он не должен сорваться».
– Скажи стражникам на стене, что люди, вернувшиеся с поля сражения у Маркет Босуорт, просят убежища у Эденби, – скомандовал Тристан Джеку и сильнее прижал нож к его спине. Тот снова судорожно вздохнул.
Голос юноши, когда он говорил с начальником караула, слегка дрожал. Стражник с сомнением почесал затылок.
– Я ручаюсь за них! – твердо сказал Тристан де ла Тер. Даже, если начальник караула и знал его в лицо, то не смог бы разглядеть в темноте. – Это друзья!
К великому облегчению Тристана, металлическая решетка заскрипела, поднимаясь, и сразу же за этим начал опускаться массивный деревянный мост. Несколько секунд Тристан едва осмеливался дышать. Но вот он услышал воинственный клич Тибальда, и несколько десятков всадников проскакали по мосту.
С большим опозданием стража опомнилась и совершила попытку защитить замок. Все произошло в считанные минуты. Стражу окружили и вынудили сдаться.
Де ла Тер отыскал Тибальда и крепко пожал ему руку.
– Оставляю на твое попечение пленных и охрану башен. – Он, сузив глаза, окинул взглядом укрепления. – Замок мой. Поставьте десятерых на страже в Большом зале. Я бы не хотел, чтобы меня снова предали.
– Как скажете, милорд, – согласился Тибальд. Тристан же устремился к зданию, обнажив меч. За его спиной раздались быстрые шаги. Де ла Тер обернулся, готовый к нападению, но это был Джон.
– Я должен этой ночью оплатить свой собственный счет, – напомнил он.
Улыбаясь, Тристан обнял друга, но Джон видел, как пылают его глаза дьявольским огнем.
– Месть – это очень важно, верно, Джон? Если человек жаждет мести, то он никогда не сможет нормально жить, пока не отомстит. Эта жажда заставляет сердце стонать и плакать, и обливаться кровью до тех пор, пока не будет удовлетворена.
Джон улыбнулся в ответ.
– Да, месть сладка, и он сегодня же оплатит один должок.
Подумав об обитателях замка, он даже содрогнулся: не хотелось бы ему сейчас оказаться в шкуре леди Женевьевы. Никогда еще он не видел Тристана де ла Тера таким жаждущим отмщения, никогда не видел никого другого в таком же состоянии.
Вместе они вошли в дом.
Эдвина спала. Рядом с ней тихонько посапывала Энни. С тех пор, как Ланкастерцы впервые напали на замок, молодая женщина постоянно оставляла дочь в своей постели. От непонятных звуков, раздававшихся во дворе, она начала было просыпаться, но тут шум прекратился, и в сладкой полудреме Эдвина решила, что стража устранила причину беспокойства, и закрыла глаза, сильно прижимая к себе Энни, и сонно вздыхая. Она вздрогнула и окончательно проснулась от грохота, внезапно распахнувшейся двери. Из зала пробивался луч света и обрисовывал силуэт высокого человека, стоявшего на пороге, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Эдвина моргнула и застонала. Ужас переполнил ее душу, но она быстро спрыгнула с кровати, чтобы защитить единственное дитя от угрозы, исходившей от ланкастерца.
Она застыла с бешено, как у кролика, колотившимся сердцем. Когда же он шагал в комнату, Эдвина вспомнила эти глаза, в которых так часто зажигались искорки смеха, эти губы, которые так легко улыбались, это юное лицо, такое нежное, такое доброе.
Теперь же в нем не было и тени прежнего веселья. Его глаза сверкали холодным блеском, а улыбка была скорее похожа на мрачный оскал.
– Леди Эдвина, – негромко сказал Джон, – наконец-то мы снова встретились. – Он тихо ступая, подошел к ней. Эдвина обнаружила, что не в силах отвести от него взгляда. Джон сбросил с плеч плащ и медленно отстегнул меч.
– Разве у вас не найдется сегодня для меня, приветливого слова? – спросил он с жестокой насмешкой в голосе.
– Я… – начала она, и тут у нее подогнулись колени. Эдвина упала на пол, опустив голову: – Я не делала этого! Я была против этого плана, Джон! Клянусь! Я не хотела, чтобы тебя убили!
Эдвина не могла поднять глаз, она чувствовала, как страх сковывает все ее члены, и она не могла позволить себе быть такой трусихой, ей нужно всегда думать об Энни! Как бы он не решил отомстить ей, она должна сделать все, чтобы он не тронул ее дитя. И Эдвина непроизвольно совершила лучшее, что только могла сделать в ее положении. Джон смотрел на ее склоненную голову, на густые каштановые волосы, ниспадающие на льняную сорочку, блестевшие в полумраке. Слабый свет, просачивающийся в комнату из-за открытой двери, пробивался сквозь тонкий материал и являл взору упругую грудь молодой женщины и плавные линии тела. Он приподнял ее подбородок.
