Вот и сейчас он смотрит на нее ледяным взглядом. Казалось,
за этот день он постарел лет на десять.
— Ты сегодня пойдешь ужинать в столовую первого класса? —
Он спрашивал, чтобы знать, придется ли ему извиняться перед капитаном за
отсутствие жены.
— Да, наверное, пойду туда.
— Можешь не ходить, если не хочешь. Это было что-то
новое, и Хиллари удивилась.
— Ты что, хочешь, чтобы я не ходила?
Ее немного испугало его новое отношение к ней, но она
чувствовала, что обратного пути нет. Она помнила, каким убитым он был на
палубе, а теперь он выглядел абсолютно спокойным и смотрел на нее с ледяным
равнодушием.
— Делай, как тебе нравится. Но если ты ужинаешь за столом
капитана, постарайся вести себя как следует. Если тебе это слишком трудно,
ужинай в другом месте.
— Может быть, у себя в комнате? Ну нет, она никому не
позволит обращаться с собой, как с капризным ребенком, ни Нику, ни этому идиоту
с нижней палубы. И потом, ей не очень-то хотелось снова идти туда, вниз. Она
чувствовала себя там как-то неуверенно. Пожалуй, здесь, в люксе, безопаснее.
— Меня не интересует, где ты ужинаешь. Но если ты идешь
со мной, веди себя прилично.
Не ответив ни слова, Хиллари ушла в ванную, с шумом хлопнув
дверью.
Глава 8
Входя в тот вечер в Большой обеденный зал, Хиллари уже не
улыбалась всем и каждому страстной улыбкой. Теперь на ее лице застыло мрачное
напряжение. Ник следовал за ней в белом фраке и белом галстуке. Появление
Хиллари произвело не меньшую сенсацию, чем в первый вечер. На этот раз она
появилась в расшитом серебристым бисером и крошечными жемчужинами белом
шелковом платье с длинными рукавами и высоким воротом. Когда она, спустившись
по широкой лестнице, пересекла зал, все взгляды вновь обратились к ней: сзади
на ее платье был разрез до точки чуть ниже талии, — и, таким образом, вся
спина оставалась открытой. Ника, казалось, совершенно не трогало впечатление,
которое производит его жена. Он сел напротив Лианы и приветливо улыбнулся.
Лиана сразу заметила, что выражение глаз у него изменилось: они стали холодными
и грустными. Она вспомнила о сцене на террасе «Довиля» и тут же почувствовала
на себе взгляд Армана. Перед тем как сойти вниз, он еще раз напомнил ей, что она
ни в коем случае не должна показывать, что стала свидетельницей сцены,
происшедшей между Бернхамами. Лиана заметила, что Арман мог и не напоминать ей
об этом, но он был другого мнения.
— Я слишком хорошо тебя знаю. Ты всегда сочувствуешь
тем, кого, по-твоему, обижают. Но если молодой человек догадается, что ты все
слышала, ему станет очень неловко. Хватит того, что жена сделала его
рогоносцем. — Арман находил всю эту историю отвратительной, хотя и весьма
вероятной. Когда Хиллари вошла и села напротив неподалеку, он не смог
удержаться и бросил на нее быстрый взгляд. Она была очень красива, но
плотоядной, вызывающей красотой настоящей самки. Кстати, платье с высоким
воротом она, вероятно, выбрала, чтобы скрыть след от укуса, оставленный
любовником.
Пристальный взгляд Армана напомнил Лиане, что пора отвлечься
от мыслей о Бернхаме и его жене. Она повернулась к своему соседу слева. Это был
немец весьма солидного вида, с моноклем в глазу и бесчисленными лентами на
груди, а по ширине плеч он мог бы соперничать с Арманом. Этого человека звали
граф фон Фарбих, он ехал в Берлин, и Лиана сразу же почувствовала к нему
неприязнь. Арман узнал в нем человека, с которым Ник Бернхам разговаривал в
курительной на второй день плавания. Он заметил, что граф коротко кивнул Нику,
а тот в ответ слегка поклонился. Капитан представил друг другу всех сидящих за
столом. За исключением Бернхамов и капитана, Лиана никого не знала.
— Не так ли, мадам де Вильер? — Капитан о чем-то
спрашивал у Лианы, а она не слышала. Лиана покраснела — сегодня она была
слишком рассеянной. Этот противный немец слева, угощавший всех
пропагандистскими рассказами о Гитлере, так раздражал ее, что еще до начала
ужина она почувствовала себя утомленной. Она начала жалеть, что они с Арманом
не остались ужинать у себя в каюте.
— Простите, капитан, я не расслышала…
— Я говорил, что у нас великолепные корты. Кажется, вы
и мистер Бернхам играли сегодня утром.
— Да, поиграли немного, — подтвердил Ник,
улыбнувшись Лиане. Его улыбка оставалась прежней — дружелюбной и открытой. —
И более того, мадам де Вильер выиграла у меня, шесть — два.
— Но сначала я проиграла вам два гейма. — Лиана
засмеялась, хотя на сердце у нее было по-прежнему тяжело и стало еще тяжелее,
когда она поймала на себе злобный взгляд Хиллари.
— Он действительно выиграл у вас? — Глаза Хиллари
угрожающе блеснули. — Вот удивительно. Ведь он играет из рук вон плохо.
Все сидящие за столом даже слегка опешили. Наступившую
тишину разорвал голос Лианы:
— Мистер Бернхам играет гораздо лучше меня.
Она почувствовала на себе укоризненный взгляд Армана. Тем
временем ее сосед-немец снова рассказывал сидящей рядом с ним американке о
чудесах, которые творит Гитлер. Лиана уже не знала, сможет ли выдержать этот
ужин до конца Ни роскошные вина, ни изысканные блюда не помогали — атмосфера за
столом становилась гнетущей; все, казалось, вздохнули с облегчением, когда,
наконец, настало время перейти в Большой салон, где начинался бал. Здесь царило
еще большее великолепие, чем в первый вечер, но для Лианы это уже не имело
значения.
— Тебе не следовало отвечать жене Бернхама, —
мягко упрекнул жену Арман во время танца.
— Мне очень жаль, что я не могла сдержаться. Эго такая
ужасная женщина И потом, мне нужно было хоть как-то разрядиться; если бы я не
обрезала ее, я бы, наверное, выплеснула вино прямо в лицо этому немцу. Ради
Бога, кто он такой? Меня стошнит, если я услышу еще хоть одно слово о Гитлере.
— Я точно не знаю, кто он. Наверное, какой-нибудь
деятель рейха. Я видел, как он на днях разговаривал в курительной с Бернхамом.
Лиана сразу же замолчала, вновь вспомнив о том, что Ник
связан с немцами. Она расстроилась еще больше. Ведь Ник казался таким
порядочным человеком. Как он может вести дела с Третьим рейхом? Он продает им
сталь, чтобы они вооружились, а ведь это нарушение Версальского договора. Всем
известно, что немцы давно готовятся к войне, но факт, что им в этом помогает
американец, не укладывался у нее в голове. Она почувствовала себя совершенно
разбитой и даже обрадовалась, когда в одиннадцать появился Перье и что-то шепнул
Арману. Минуту спустя Арман виновато объяснил Лиане, что с Жаком нужно еще
немного поработать. Де Вильеры извинились перед капитаном и вернулись к себе.
Настроение Лианы было далеко не праздничным; она с радостью скинула красное
муаровое платье, которое надела всего три часа назад. Это было замечательное
платье, и Лиана его очень любила, но теперь равнодушно швырнула его на стул.
Когда Арман ушел, она улеглась в постель и взяла в руки книгу. Она решила
дождаться мужа и почитать, но сегодня чтение не шло на ум. Ее мысли вновь и
вновь возвращались к загадочным Бернхамам, к Нику с его странными деловыми
связями, к Хиллари, красивой женщине со злыми глазами и угрюмой усмешкой.
Полчаса Лиана боролась с собой, пытаясь сосредоточиться на чтении; наконец она
встала, надела брюки и теплый свитер и вышла на палубу. Она опустилась в то
самое кресло, где сидела днем, когда услышала крики Хиллари. Сейчас из Большого
салона доносилась музыка, и Лиана, закрыв глаза, представляла танцующие пары.
Но ей совсем не хотелось идти туда одной, без Армана, танцевать с капитаном, с
этим противным немцем или еще с кем-нибудь незнакомым.
