Июль выдался особенно жарким. Весь день Злата сидела в душной келье, времия от времени смачивая руки и лицо водой из таза, но теплая, как парное молоко, вода не давала прохлады. Девушка с нетерпением ожидала захода солнца. Липкая и удушливая ночь опустилась на город, но и она не принесла облегчения. Злата решила навестить подругу. Выйдя из дома, она сразу поняла: что-то случилось.
По улицам к центральной площади стайками стекались амазонки. Злата попыталась расспросить, что произошло, но многие и сами не знали этого, а другие так спешили, что от них нельзя было добиться ответа. У всех на устах было лишь одно слово: «суд». Веги дома не оказалось, и Злата поспешила на площадь одна.
Здесь уже собралась приличная толпа. Факелы в руках амазонок придавали площади зловещий вид. Огонь отбрасывал на лица дев-воительниц красноватые блики и играл на зерцалах доспехов. Те, у кого не было в руках факелов, мерно били мечами в щиты, скандируя: «Смерть — измена, смерть — измена». Страх витал над площадью.
Злата продиралась сквозь толпу, пытаясь найти Вегу, но это было все равно что искать иголку в стоге сена. Вдруг над площадью раздалось неистовое: «Ведут!» — и толпа, как бушующее море, рванулась вперед. Злату повлекло, словно былинку. Она не сопротивлялась и не пыталась идти своей дорогой, потому что нельзя противиться толпе, отравленной злобой. Злату охватил безотчетный страх, она чувствовала, что сейчас должно произойти что-то непоправимое и ужасное. И тут она увидела Вегу. Окровавленную и растерзанную подругу копьями подталкивали к позорному столбу.
«Смерть — измена! Смерть — измена!» — все громче скандировала толпа. Злата отчаянно и яростно кинулась сквозь людской поток. Она должна пробиться к подруге. Здесь какая-то ошибка. Вега не могла стать изменницей. Сделав последний рывок, Злата оказалась в первом ряду. Теперь она увидела, что рядом с Вегой к позорному столбу приковали красивого, статного юношу. Кровь и грязь смешались на его лице, но во взгляде не было и тени страха.
На подиум взошла царица амазонок, и толпа на площади смолкла. Все ждали суда. В звенящей тишине царица обратилась к юноше:
— Как зовут тебя, нечестивец, осмелившийся похитить нашу сестру?
— Альтаир, — вымолвил юноша. — Ваша сестра ни в чем не виновата. Я силой увел ее.
Царица обратила взор на Вегу.
— Я всегда говорила, что ты слишком мягка и добром это не кончится. Но если он принудил тебя уйти, ты можешь искупить свою вину, — процедила она сквозь зубы.
— О великая царица! Альтаир солгал. Он не заставлял меня уйти из города и ни в чем не виноват. Я сама бежала с ним.
По площади пронесся гул удивления, смешанного со страхом.
— Зачем?! — гневно воскликнула царица.
— Я люблю его.
— Не слушайте ее, она обманывает вас. Я заставил ее уйти со мной, — закричал Альтаир, пытаясь сорвать цепи.
— Ты лжешь, но почему? — Царица смерила юношу ледяным взором, полным ненависти.
— Потому что я люблю ее больше жизни, — проговорил Альтаир.
Амазонки молча смотрели на юношу, готового отдать жизнь за их подругу, и в душах воинственных дев боролись противоречивые чувства. Царица поняла: нужно срочно принимать решение, иначе боевой дух амазонок будет сломлен.
— Казнить! Смерть обоим! — точно разъяренный зверь, взревела правительница.
— Стойте! — Злата бесстрашно выбежала к позорному столбу и встала между приговоренными и царицей, словно пытаясь защитить их своим телом. — Прошу вас, будьте милосердны. Отпустите их. Они никому не причинили зла. Они уйдут и больше никогда не вернутся в этот город.
— Казнить! — безжалостно отчеканила царица.
Злата опустилась на колени.
— Прошу вас! Ведь пленных можно выкупить. Я готова заплатить за их свободу.
— Тебе нечем платить. Все, что ты имеешь, ты получила от нас, — злобно усмехнулась стоящая рядом Арестея.
Злата встала и подняла высоко над головой руку с обручальным кольцом. Бриллиант вспыхнул в свете факелов искристыми огнями.
— У меня есть кольцо. Я отдам его вам.
Несколько мгновений царица молчала, а потом произнесла:
— Я принимаю твой выкуп. Возвещаю, что ныне, седьмого числа седьмого месяца, я дарую жизнь и свободу Веге и Альтаиру…
— О, благодарю вас! — воскликнула Злата, но царица прервала ее:
— Подожди, я еще не закончила. Их преступление слишком велико, и посему отныне они вечно будут в разлуке. Лишь один раз в год, седьмого июля, им дозволено будет встретиться на небосклоне.
Последнее известие опечалило Злату, но все же влюбленные могли быть счастливы хотя бы раз в году. Злата с легкостью сняла кольцо, будто оно и не держалось на пальце, и тотчас забыла о том, что когда-то любила.
Вегу и Альтаира освободили от оков. Со слезами на глазах Вега бросилась к Злате:
— Спасибо тебе, моя милая сестра.
Злата заговорила, и юная амазонка не узнала своей подруги. Перед ней была не веселая и ласковая девушка, а надменная и холодная гордячка.
— Не стоит благодарности. Мы были дружны, и я должна была помочь тебе выпутаться из этой истории. Зачем тебе это понадобилось? Ради чего ты потеряла все?
— Я люблю его. Тебе ли не знать, что значит любовь! — воскликнула Вега.
— К счастью, я далека от подобных глупостей. Любовь, страдания, ахи-вздохи — нет, этот бред не для меня, — произнесла Злата ледяным тоном.
Озадаченные Вега и Альтаир удалились, но вскоре они забыли обо всем, кроме своей любви, потому что назавтра они должны были разойтись в разные стороны. В те ночи, когда с Земли виден Альтаир, не видно Веги, а когда на небосклоне появляется Вега, уходит Альтаир. И только седьмого июля обе звезды светят, напоминая о своей любви.
Злата повернулась, чтобы уйти к себе в келью, как вдруг путь ей преградила Арестея.
— Великая царица! Эта смертная никогда не станет одной из нас. Она тоже не может оставаться здесь. Пусть уходит вслед за Вегой. Это она оказала дурное влияние на нашу сестру! — воскликнула амазонка.
Амазонки любили Злату, но в словах Арестеи была доля правды. Все ждали, что решит царица, но Злата заговорила прежде. Она ткнула в Арестею пальцем и насмешливо произнесла:
— Ты собираешься изгнать меня? Вот смешно!
Девушка разразилась смехом. Амазонки примолкли, не смея прервать ее. Они думали, что горе лишило бедняжку разума. Нахохотавшись, Злата вновь обратилась к Арестее. В ее речи не было и тени безумия.
— Запомни, я ухожу и прихожу тогда, когда Я этого хочу. И Я могу найти для себя место получше, чем ваш смрадный город, засиженный мухами. Я ухожу отсюда, но смею заверить, что мне не нужно ни твоего позволения, ни благословения.
Амазонки в суеверном страхе переглянулись. Злату словно подменили. В ее взоре и интонациях была властность, которой могла бы позавидовать и царица амазонок.
